Мы застряли в зимней паутине —каждый человек и каждый дом…Говорят, что лето в Аргентине,но отсюда верится с трудом.День недолговечный коротая,грустно мерзнет, в воздухе паря,птица, подло брошенная стаейв мертвые объятья декабря.Ни уйти отсюда, ни остаться.Мир лишен и следствий, и причин.Гулкое двухцветное пространство.День от ночи трудноотличим.Но глядятся в снегопад искристый,презирая стылые ветра,гордые деревья-декабристына Сенатской площади двора.
Начало января
Отопитель поставлен на полный нагрев.Вечер выглядит томною дамою треф,но надежды, внезапно на год постарев,затупились, как стрелы в колчане.Бесприютно осваивай зимний ликбез.Время есть, но его остается в обрез.Новый час, ниспадая, как влага с небес,на молчанье меняет молчанье.Я молчанью себя до отказа скормлю.Больше некуда плыть моему кораблю.Ртутный столб, сиротливо припавший к нулю,крест поставил на минусе с плюсом.Но, согрета надеждой и красным вином,жизнь проста, как пасьянс, и сложна, как бином,и уютна. А там, за озябшим окном,воздух ветром искусан, как гнусом.Бледнолицый январь, ты такой же, как встарь.На гвозде – не ушедший в отрыв календарь.Близ аптеки на улице – тот же фонарь.Стылый сумрак, дрожащие ветки…Дождь не станет никак даже легким снежком.Ветра шорох разбойничий тих и знаком…И душа моя дремлет кошачьим клубкомпод ребром, не нуждаясь в подсветке.
Плюс и минус три
Январский вечер экономит свет,сил на уют окрестный не истратив.Он скучно идентичен – следом в след —с унылой вереницей старших братьев,легко сужает в точку окоем,и, приходя стремительно и яро,закрашивает сумрачным углемпривычно серый профиль тротуара.Ежевечерне, словно на пари,с покорным постоянством крепостногосменяются плюс три на минус три,и сердце Кая замерзает снова.День пролетает – быстрый, словно блиц,и прячется в темнеющий подлесок.Скрывают окна выраженья лицпод кружевным никабом занавесоктак, будто бы снаружи – силы зла,которые развеются с рассветом…И кажется, что жизнь почти прошла.И что январь осведомлен об этом.