Честь чародея

— Я вам очень благодарна, — сказала она наконец, понимая, что эти слова совсем не передают всего того, что она хотела выразить. Помощь придет, сказали ей когда–то давным–давно. И Рэйфарл Дев ни разу ее не подвел, хотя не имел к ее миссии никакого отношения. Он грозился — нет, обещал — бросить ее, но всегда возвращался, всегда оказывался рядом в нужную минуту. Ферн хотела сейчас что–то сказать об этом, указать на связь, разбудить спящие воспоминания, но не решилась. Иллюзия была такой хрупкой и могла исчезнуть при первом же прикосновении, как мыльный пузырь. Поэтому она только добавила: — Спасибо. И вот что, Люк, избегайте шоссе на Лондон. Теперь Моргас ищет меня, поэтому нам не удастся проехать мимо незамеченными.

Мотор взревел, и они рванули с места, взметнув из–под колес гравий. Ферн пыталась представить, как Рэйфарл управляет кораблем, отплывая в бурю, но картинка оказалась такой маленькой и далекой, словно она смотрела на нее не в тот конец подзорной трубы. Зато прямо перед собой она видела спину Люка, такую сильную и мощную, символ современного мира–квадратные плечи, накачанные в тренажерном зале мышцы, кожаная куртка от модного дизайнера. И никакого отношения она не имеет к причудам ее памяти и сердечной боли. «Если он действительно Рэйфарл, — подумала она, — если его душа и впрямь вернулась, то он повзрослел, возмужал, стал более рассудительным и беспощадным… Но ведь и я стала такой же». Ферн знала, что никогда не сможет быть до конца уверенной, поскольку сомнения составляют суть человеческой жизни, а смерть — единственная преграда, за которую человек не в силах заглянуть. И нет иной надежды, кроме веры, и иного знания, кроме принятия своего невежества.

Однако она надеялась, что в один прекрасный день она все узнает точно.

На небольшом перекрестке Люк притормозил, изучил дорожные указатели и свернул на север. Вскоре через этот же перекресток по направлению к Рокби проехала Моргас, понукая своего шофера ехать быстрее.

— А что можем сделать мы? — спросила Гэйнор, когда Уилл выключил телефон.

— Лично я собираюсь выпить изрядную порцию виски. А ты?

— Не придуривайся. Мне джин с тоником, то есть я бы выпила, если у нас нет дел поважнее.

— Ну, пока нет. У Ферн созрел какой–то план — уж я–то ее знаю — но, очевидно, наше участие в нем не предусмотрено. Так что можем провести остаток вечера на свое усмотрение.

Разговаривали они на улице, чуть поодаль от магазинчика, где лучше ловил телефон: переулок Селена Плейс почти не принимал сигнал мобильных телефонов, возможно, причиной того была магия, просачивающаяся из подвала Муунспиттла.

— Полагаю, ты прав, — сказал Рэггинбоун. — Во всяком случае, пока Ферн не попросит о помощи, мы ничего не можем сделать. Я останусь с Муунспиттлом. События нынешней ночи его потрясли. Ему не по себе от общения с друзьями, не говоря уже о врагах.

— А мы его друзья? — сухо спросил Уилл.

— Мы использовали его дом в своих целях, колдовали там, а сегодня и вообще устроили опаснейшее представление, в котором мы все–и он в том числе — могли погибнуть. После всего этого, я думаю, мы могли бы предложить ему хотя бы свою дружбу. Как ты считаешь?

— Ну, если так ставить вопрос…

— Может, и нам вернуться туда с вами? — предложила Гэйнор.

— Сейчас не надо. Большая компания выбивает его из колеи. Подождите немного — столетье–другое, и он будет почти рад видеть вас.

Гэйнор не знала, считать ли это шуткой, а Уилл улыбнулся.

— Столетье–другое меня как раз очень устроит, — сказал он и, схватив Гэйнор за руку, направился в сторону клуба, который мог быть еще открыт в такое время. Членом этого клуба он не был, но в самом шумном баре нашелся его приятель и записал их обоих как своих гостей.

— Ловко, — сказала Гэйнор с некоторым неодобрением. — Люди всегда попадаются на твою лесть?

— Это не лесть, — заметил Уилл, — это обаяние.

— Странно, как это я его не заметила.

— Да, ты не заметила. — Гэйнор смутило, что он вдруг стал серьезным. — Стыдно.

Он забрал их напитки и провел ее через относительно спокойную гостиную с пианино (к счастью, никто сейчас не играл). Потом они спустились по ступенькам в какую–то боковую комнату, где стояло всего два или три столика. За одним из них пара актеров обсуждали свои театральные проблемы и практически не замечали ничего вокруг себя.

— Ну вот, считай, что мы одни, — сказал Уилл. — Теперь объясни–ка мне, почему это ты так старательно не замечаешь моего обаяния?

Гэйнор нервно крутила прядь волос. Эта привычка была у нее с детства.

— Я думаю, не время говорить об этом сейчас, когда все еще… не окончено, — сказала она. — Ферн в большой опасности, а мы…