Честь чародея

— Я не чувствую никакой тонкости, — сказал он. — Но у нее есть сила, хотя и поменьше твоей, и смелость, чтобы пустить ее в ход. Она придет к тебе — и придет скоро, — и когда она придет, ты должна убить ее. Не колеблись и не пытайся пленить ее. Убей. Иначе тебе не увидеть следующего дня.

— Ты переоцениваешь ее, — сказала я. — Мой Дар сильнее, моя сила воли прочнее. Мне не может повредить ни одно оружие, даже пушки современного мира. Когда я доберусь до нее, я сломаю ее, как ненужную поросль.

— Молодые побеги быстро восстанавливаются, — сказал Эриост. — Ты призвала меня, так внимай моим словам. У нее есть сокровище, которого у тебя никогда не было. Смертные высоко его ценят.

— И что же это?

— Друзья.

С проклятиями я отослала его назад, посмеявшись над его страхами. На что мне друзья, если я могу забирать души и держать их в сосудах? Если я могу свистнуть и позвать птиц от Вечного Древа? Могу поработить и зверя, и человека, заставив повиноваться малейшей моей прихоти? Друзья — это слабость: они вытягивают твои чувства, обижают и предают тебя. Для компании у меня есть Негемет, а поговорить я всегда могу с головой Сисселоур.

Пусть Моркадис веселится со своими друзьями. Они ее погубят.

Негемет потерлась о мои ноги, словно выражая свою любовь. Но мне она не нужна. Даже обычные кошки по природе своей не способны любить. Они ластятся и мурлыкают, чтобы выпросить блюдце сметаны и миску рыбы. А Негемет — кошка–гоблин, и ее единственная природная страсть — охота, так что этот ее жест — чистейшее кошачье притворство.

Кошка отошла и уселась в своей привычной позе, застыв, как истукан. Я вызвала младших духов, которые обычно тоже являются на сеансы магии. Если Моркадис пользовалась своим Даром, они должны были это почувствовать. Они похожи на духов стихий, но гораздо сильнее. Они из числа тех, кто просто существует, редко вступая в дело. Их появление может вызвать повышение температуры, капризы погоды, состояние подавленности и скуки, а еще принести с собой звуки и запахи того мира, откуда они родом. Некоторые из них состоят из целого сонма мелких духов, собранных в стайку. Другие принимают человеческий облик, порой со звериными лапами и хвостами. Нестройной чередой прошли они через круг: Борос принес с собой завывания ледяного северного ветра; огр Малебог был закутан в свой туман; Кторн появился в виде огромной капли с губами; Эдафор мигал тысячей разнокалиберных глаз. Но даже эти глаза не видели того, что мне нужно. Все остальные духи выли и стонали, уверяя меня, что ничего не знают.

— Я ищу ведьму с друзьями, — сказала я им. — Это довольно редкое дело. Кто ее друзья? _Я_должна_узнать_это._

Но никто не смог мне ответить. Я вспомнила, что в прошлый раз рядом с Моркадис была какая–то девушка. Мой посланник схватил ее по ошибке, поскольку она оказалась в том же доме, что и Моркадис, и я отослала ее назад, даже не узнав ее имени. У нее были длинные волосы и темные глаза, полные страха. Она была похожа на пугливого зверька, загипнотизированного взглядом хищника. Вызвать ее я не могла, но я поискала в памяти ее лицо, восстановив его по крупицам в заклинании, и призвала ее при помощи ее же собственного образа. Это требует большого напряжения сил, и я чувствовала, как во мне нарастает усталость и становится все труднее плыть с потоком магии и притягивать девушку к себе. Потом вдруг что–то подключилось — мощь круга удвоилась, от его границ к потолку метнулась молния, и лунные лучи, проникавшие в комнату, стали красными.

А в следующий момент она оказалась здесь.

— Сконцентрируйся, — сказал Рэггинбоун. — Ты должна удерживать круг под контролем, иначе быть беде.

— Я не могу дотянуться до него, — сказала Ферн с напряжением. — Я знаю, что он там, я чувствую его, но не могу дотянуться.

— Он опасен, непредсказуем, он полумонстр. Он может сопротивляться твоему призыву. Глупо тратить свои силы на таких, как он.

— Я поклялась быть ему другом, — ответила Ферн. — А я уже давно не разговаривала с ним.

— Ты плохо выбираешь себе друзей, — усмехнулся Рэггинбоун.

— Знаю. — Ферн глубоко вдохнула и повторила заклинание призыва: — Кэйлибан, человек–меч, человек–зверь, зачатый колдовством из пустого семени, я, Моркадис, призываю тебя. Сын демона и ведьмы, приди ко мне! Твоей душой я заклинаю тебя! _Вэнья!_Фиассэ!_

Наконец в центре круга сгустилась тьма, появились рога. В темноте мигнули красные глаза, и голос, мало отличавшийся от звериного рыка, произнес:

— У меня нет души.

— И все же ты явился. — Ферн тяжело дышала после такого напряжения сил.

— Твой призыв дошел далеко, маленькая ведьма. За пределы мира. Интересно… какое преступление я совершил, чтобы заслужить такой настойчивый призыв? — По мере того как он говорил, он становился виден все отчетливее. Отблеск огня высветил над бровью выжженный знак.

— Что это? — спросила Ферн, взглядом указав на знак. — Кто это сделал?

Но он уже отступил назад в темноту и исчез, как исчезает джинн в бутылке.

— Кэл! — крикнула Ферн. — Вернись! Кэл! — Она звала его уже не как ведьма, а как друг.