Честь

Вачнадзе был спасен. Не было никаких сомнений в схеме порядкового расположения билетов. Алмазов блестяще ответил свой билет и вполне удовлетворил владыку разумными ответами на заданные вопросы. Брагин и Будин так же ответили хорошо. Отец Михаил, поглаживая бороду, умышленно сделал большую паузу, словно напоминал владыке о массе, ожидающих его дел, и не совсем охотно проговорил: Вачнадзе, Воронов, Голубев.

— Билет № 3, - взволнованно пролепетал Вачнадзе.

— Билет № 7, билет № 11, - послышались четкие голоса кадет.

— Ну, Вачнадзе, что у тебя? — спросил батюшка, беря билет из похолодевших рук кадета.

— Праздники, батюшка… праздники…

— Перечисли мне все двунадесятые праздники, которые ты знаешь…

— Праздники, батюшка… Рождество Христово — 25-го декабря, Сретение Господне — 2-го февраля… Приведение Господне…

— Что?.. Какое такое Приведение Господне? — быстро проговорил ошеломленный ответом кадета и покрасневший до корня волос батюшка.

— Простите, батюшка…

— Что простите, батюшка… Начинай сначала… овладей собой… не волнуйся…

— Праздники, батюшка, — глотая слюну, снова начал Вачнадзе. Он ясно видел перед глазами открытую страницу учебника с двунадесятыми праздниками, по которым в ту и другую сторону бегали две шустрые, белые мышки.

— Праздники, батюшка… праздники… Рождество Христово — 25-го декабря, Сретение Господне — 2-го февраля, Приведение Господне…

— Какое такое Приведение Господне? — упавшим голосом повторил о. Михаил, и скосив глаза в классный журнал, спокойно начал: — Ну вот, Вачнадзе, в году ты занимался прилежно, имел 9 баллов, а к экзамену не приготовился… Выдумал какое-то Приведение Господне, когда такого праздника нет…

Владыка Гурий, низко опустив голову, молча слушал замечания законоучителя, когда с задней парты раздался голос заики Мельгунова, поднявшего руку и повторявшего:

— Пре… Преобра…

— Вот, Мельгунов в году ничего не делал, а к экзамену приготовился, — радостно сказал батюшка, учтя, что правильное название праздника Мельгуновым, вернет самообладание взволнованному Вачнадзе и ослабит неприятное впечатление создавшееся у архиерея.

— Ну, Мельгунов, говори… порази всех…

— Пре… Преобра… браже…

— Ну… не томи… говори, — поощряя Мельгунова, нетерпеливо сказал отец Михаил.

— Прео… бра… женский… пу… пускает… на ме… меня… мыш… я… бо… боюсь…

Владыка еще ниже опустил голову, желая скрыть перед классом то ли гнев, то ли мирскую улыбку, не подобающую его высокому сану. Ключарь собора едва сдерживал смех. Батюшка был подавлен происшедшим.

— Отец Михаил, позовите кадета сюда, — кротко сказал владыка.

— Мельгунов, иди сюда, — с досадой в голосе приказал о. Михаил, предчувствуя дальнейший позор.

Кадет, не сознавая своей вины, быстро подошел к экзаменационному столу.

— Подойди ко мне, — немощно тихо сказал епископ.

Мельгунов обошел стол и остановился возле архиерея, лицом к классу.

— Как тебя зовут?

— Ко… Констан… тин… — сильно заикаясь, ответил кадет.

— Константин, — повторил владыка, кладя прозрачную, сухую, с зелеными четками, руку на голову кадета.

— Ты знаешь, Константин, прекрасный праздник Преображения Господня?

— Зна… знаю…

— Скажи мне, как умеешь, в чем заключается христианская сущность этого праздника… о чем нам напоминает этот праздник…

Мельгунов сильно заикаясь и путаясь, изложил перед экзаменационной комиссией и затаившим дыхание классом свои несложные познания праздника.

— Хороший мальчик… хорошо знаешь праздник, — кротко сказал епископ Гурий, ставя в журнал в графу Мельгунова 11 баллов. Владыка благословил кадета, поднес к его губам безжизненную добрую руку и через стол обратился к Вачнадзе.

— Как тебя зовут?

— Николай…

— Теперь ты, Николай, расскажи мне, что знаешь, про праздник Преображения Господня.

Овладевший собой Вачнадзе, к удивлению епископа, о. Михаила и всей комиссии, без остановки ответил вызубренный им на зубок праздник. Ведь он только путался в названии праздника и очевидно потому, что по этому празднику бегали белые мышки.

— Хорошие познания класса, — обращаясь к о. Михаилу, смиренно сказал поднимающийся с кресла епископ Гурий.

— «Ис полла эти деспота,» — начало трио, в которое включилось духовенство.

Сгорбленный старичек, показавший пример христианской доброты и кротости, покинул класс, оставив в сердцах присутствующих след неугасимой памяти.

МИСС ПЕРСИ ФРЕНЧ