Червь на осеннем ветру

Вдоль по берегам неслись зеленые роботы. Словно стая волков, привлеченная запахом крови, они поддерживали одну и ту же скорость, не теряя ни метра дистанции, даже когда приходилось преодолевать возвышения или низины.

„Сколько отсюда до моря? – встревоженно подумал Грэм. – Триста? Четыреста километров? Минимум час полного хода… Дайте только добраться до моря… Там-то вам придется отстать“.

До моря пока далеко. На горизонте вставали горы – самое главное препятствие. По равнине река течет широко и привольно, ее излучины плавны, преодолевать их нетрудно. Среди скал все иначе, уж в этом Грэм отдавал себе отчет. Скорость придется сбросить. Остается только надеяться, что горный рельеф послужит помехой и для роботов.

По этим горам он не ходил, знал их только по карте. Да и чем тут было соблазниться: на сотни километров тянулись голые, бесплодные каменные массивы, рассеченные ущельем, за миллионы лет продолбленным в них рекою.

Скалистый хребет впереди рос на глазах, закрывая все большую часть неба. Мгновенье – и в мрачной зазубренной громаде открылся проход, в который и скользнул серебристый корпус машины. Стремительно убегали назад отвесные, поросшие мхом и жесткой травой стены. Высоко над рекой и низко, у самой ее поверхности, зияли большие и маленькие пещеры. Грэм отмечал лишь важные детали – торчавшие над водой рифы: водовороты, свидетельствовавшие о тех рифах, что прячутся под водой. На то, чтобы любоваться пейзажем – кустами, мертвой хваткой вцепившимися в камни, какими-то серыми птицами, свившими гнезда на скальных уступах, – времени у него не оставалось. Грэм превратился в автомат, слился со штурвалом, стал непосредственным продолжением двигателей. Раз за разом он бросал униход в нескончаемые излучины, в считанных метрах, а то и сантиметрах проходя мимо опасных препятствий. Впереди от берега к берегу протянулась полоса белой пены – перекат. Безопасных вариантов тут не было. Грэм направил аппарат на середину реки. Несколько раз корпус дернуло, что-то зловеще заскрежетало под днищем – и перекат уже позади.

Воспользовавшись секундной передышкой, он бросил вверх так называемый фотографический взгляд. Этим искусством должен владеть каждый космонавт. Грэм уже продолжал безумный слалом по клокочущим волнам, а в глазах у него все еще стояли черные гребни ущелья: ни одного яйцевидного силуэта не вырисовывалось на фоне неба. Значит, он их опередил. Скорость ни за что нельзя сбрасывать. Вот выберемся снова на равнину, а там и до моря рукой подать… Может, удастся все же сохранить фору.

Прямо по курсу – новый крутой поворот. Грэм автоматически проделал все, что нужно. Подняв облако водяной пыли, униход обогнул скалу. Однако стены внезапно расступились, и стало ясно, что они несутся прямиком к водопаду, до которого оставалась пара десятков метров. Над его пенной кромкой голубело чистое небо. Любой маневр обрекал их на гибель, и Грэм принял единственно возможное решение: положиться на машину. Униход на полной скорости летел к обрыву. У них оставался последний шанс… маленький, совсем крошечный шанс.

Под днищем мелькнул и исчез водопад. На секунду униход снова превратился в самолет, вот только без крыльев, на которые можно было бы опереться.

Вода падала здесь с двадцатиметровой высоты. Под обрывом она кипела яростно, будто в гигантском котле, а дальше разливалась спокойным прозрачным озером. В самом его центре возвышалась одинокая скала с острой вершиной.

На то, чтобы отвести от нее нос унихода, у Грэма оставались микроскопические доли секунды. И в какой-то миг ему показалось, что это удастся. Удар пришелся справа, риф разодрал обшивку аппарата и зашвырнул его к скальным вертикалям. Звон, скрежет и хруст смешались в одну чудовищную какофонию. Униход крутануло сразу в двух плоскостях: вокруг собственной оси и перпендикулярно ей. Небо исчезло, все заволокло пеной. Грэма мотало, будто тряпочную куклу, и штурвал он сжимал уже не для того, чтобы управлять, а просто чтобы удержаться. Головой и плечом он ударился в прозрачный фонарь кабины, тот отскочил, и волны ворвались в кокпит. Попробуй тут, переведи дух. Горло сжал спазм.

Очнулся он в озере. Как выбрался из кабины, не помнил. Из воды у скал торчал совершенно обезображенный – смятый и покореженный – корпус унихода. Над его умолкшими двигателями поднималось облако пара. Прижав уши и старательно держа голову над водой, плыла к противоположному песчаному берегу Дебора.

И вот они уже на суше. Грэм осмотрел каменистый обрыв. Не больно-то удобно для подъема, но выбраться можно: есть расщелина, по которой какой-то буйный поток вливается в реку, причем идет она, кажется, до самого верха.

– Вперед, Дебора, – приказал Грэм. – Мокрому вода не помеха.

Вжавшись в узкий каменный коридор, они принялись карабкаться, обдирая тело об острые отломки и поскальзываясь на позеленевших от влаги валунах. Поток хлестал их с неожиданной силой, пытался увлечь обратно вниз, к озеру среди скал. Но они упорствовали и шаг за шагом отдалялись от места катастрофы.