Чертухинский балакирь

- Медведина эдакий! Лишнего слова боится уронить!.. - сказал недовольно Аким, когда зачернела широкая спина Спиридон Емельяныча и весь он на минуту задержался в двери, словно ему назад в эту широкую дверь пролезть было трудно.

Аким взвалил на спину мешок, согнулся по пояс, чтоб легче было нести, и направился, переступая большими шагами, в дощатый приделок у мельницы, куда мужики сваливают зерно, подчас дожидаясь очереди на жернова.

Когда Аким заглянул в приделок, приоткрыв наглухо захлопнутую дверку в него, мешок сам у него выпал из рук и повалился на землю… Аким, не разгибаясь и не поднимая мешка, стоял в самой двери, потирая вспотевший лоб: в приделке на мешках с немолотым зерном, белый от мучной пыли - "Словно ангел божий!" - подумал Аким, - сидел ножка на ножку Петр Кирилыч, и рядом с ним, к Акиму спиной, тоже вся в муке с головы до ног, какая-то девка.

"Не… кукушка ли… это?" - подумал Аким, так и не решившись первым окликнуть Петра Кирилыча и дожидаясь, когда он сам к нему повернется.

Долго так стоял Аким и щупал на себе рубашку.

ЖЕНИХ ВО ПОЛУНОЩИ

С мельницы Аким только к вечеру вернулся вместе с Петром Кирилычем.

Прокатил Аким по Чертухину, стоя на коленках в возу и с поднятым над кобылой кнутом, без особой надобности дергая в обе вожжи; немало дивились чертухинцы, глядя на братьев, никто не знал еще причины такой поспешности и веселости, с которой Аким глядел на всех попадавшихся встречу. Аким снимал то и дело картуз, выкланивался, словно богатый. А мужики горделивы друг к другу: так большей частью подержится за козырек, и… довольно…

Только когда на галдарейке показалась Мавра с ребенком на руках, издалека еще увидавшая Акима с помолом, Аким не мог уж больше стерпеть и на все село крикнул с телеги:

- Эво я, Мавра, женишка везу!..

- Чтой-то ты, Аким?.. Поди, все сразу узнают!..

- А что, разве не правда? - опасливо обернулся Аким к Петру Кирилычу.

Все Чертухино шевельнулось от этого крика, створки на окнах захлопали кверху, бабы и девки, высунувшись, смотрят на улицу, волосы врастрепку, и в глазах у всех с невиданной прытью скачет Акимова телега, семеня колесами.

"Аким с помолу едет", - решили они нетрудную задачу.

- Эй, ты… була-аная! - опять зашелся Аким, похлопывая по мешкам с солодом, который отпустил Спиридон Емельяныч на свадьбу, и заворачивая с дороги к крыльцу. - Теперь шалишь-мамонишь!..

- Срахнулся! - тихо говорит Петр Кирилыч.

Аким подкатил к крыльцу, соскочил с телеги и снял перед Петром Кирилычем шапку.

- Ну, Мавра-лавра… сучи рукава, парь бочки!

Мавра разинула рот - солодовый свежий дух так и пер с телеги под нос, - решила, что дело, видно, и впрямь не за шутку.

- Добро пожаловать, братец родимый, - запела она у телеги, - где-то это ты пропадал столько?.. Мы уж заявку с Акимом хотели подавать.

- Ваш атлас - куды от вас, - говорит ей Петр Кирилыч, слезая с телеги. - Высватал!..

- Где? - так и уставилась Мавра.

- На мельнице… мельничью дочку засватал!

- Непромы-ыху?.. - протянула было сначала Мавра, переложивши в волнении ребенка на другую грудь.

- Промоется, нам с лица не квас пить! - говорит Аким. - Эко дело -прозвание!.. Зовут да кличут, не в зубы тычут!..

- Казак, а не девка, Петр Кирилыч! - мигнула Мавра, переглянувшись с Акимом.

- В дом иду, сестрица. Теперь вам без меня посвободнее будет!

- Нам и с тобой, братец, не тесно… - обиделась было Мавра направду, но стерпела: уж больно негаданно да нежданно все это вышло, и хоть Непромыха не страсть какая находка, но ведь и Дурнуха тоже: рыло в мыле, нос в песке!

- Ставь-ка, Мавра, самовар на такой радости поскорее! - говорит весело Аким, сваливая с телеги мешок, мотнул на избу посеревшей от муки бородой и, немного ссутулившись, поволок его в амбарушку.

В избе так и уставились все на Петра Кирилыча, ребятишки, мал мала меньше, даже присмирели, разглядывая невиданный кафтан на Петре Кирилыче: пошел-то Петр Кирилыч в рубахе.

"Ишь ты, - думает Мавра, сложивши руки на животе, - ишь ведь какое дело выходит!"

Петр Кирилыч стоит посереди избы и смотрит себе под ноги. Чужой ему теперь кажется братнина изба.

- Ну, братец родимый, Петр Кирилыч, садись-ка… садись… под бога садись!..

Мавра скользнула за печку, загрохала в спехах самоварной трубой; в избе понемногу начинало темнеть; за околицей пастух играл на рожке, созывая в кружок сельское стадо.

Петр Кирилыч перекрестился на образ и сел под иконы, Аким рядом, немного поодаль.

- На той неделе, значит, свадьбу будем играть, - в который раз повторил Мавре Аким, - ты уж пиво-то, Мавра… пиво-то вари!

- Да что ты наладил одно и то же тридцать раз… Сварить не штука… только вот смотрю я на Петра Кирилыча и в толк никак не возьму: как это у него и по какому порядку все вышло?..

- А и в сам деле!.. Ты бы, Петр Кирилыч, оповестил бы маленько.

- Да что ж тут много говорить!.. - неохотно отвечает Петр Кирилыч.

- Вот еще… теперь у воды без хлеба сидеть не будешь… легко сказать: мельник!..

- Мельник… не диво ли, Петр Кирилыч, - хитро закинула Мавра, высунувшись из-за печки.

- Долго рассказывать… как-нибудь опосля… да мало кто и поверит…