Черный воздух. Лучшие рассказы

Поспешно вернувшись к багру, Карло отвязал его от троса, нащупал на мокром полу тесаный камень подходящей – вместо якоря должен сойти – величины и выглянул за окно. Шлюпка оказалась на месте. По обе ее стороны кипели, пенились волны, разбивавшиеся о Лидо. Подняв багор, Карло неторопливо двинулся наверх. После всего пережитого он любого духа в эфире запросто покромсает на лоскуты.

Наверху, колеблемый сквозняком, мерцал огонек свечи… кое-как освещавшей захламленную комнату и…

– А-а-а! А-а-а!

– Господи Иисусе…

– Дьявол! Прочь, Смерть, поди прочь!

С этим на Карло бросился некто крохотный, сплошь черный, вооруженный острыми стальными спицами.

– Господи Иисусе! – повторил Карло, защищаясь выставленным перед собою багром.

Нападавший остановился.

– Вот Смерть, наконец, и за мною явилась…

Только тут Карло сумел разглядеть, что это старуха, а в руках у нее – пара игл для плетения кружев.

– Вовсе нет, – заверил ее Карло, чувствуя, как мало-помалу успокаивается биение сердца. – Богом клянусь тебе, бабушка, я – простой мореплаватель, а сюда меня шторм занес.

Откинув на спину капюшон черного плаща, обнажив собранные в косы седины, старуха сощурилась на нежданного гостя.

– А зачем тебе, моряку, коса? – усомнилась она, раскрывая глаза пошире, отчего с лица ее исчезла пара-другая морщинок.

– Это всего-навсего шлюпочный багор, – возразил Карло, протянув ей свое оружие: вот-де, сама погляди.

Старуха отступила на шаг и вновь угрожающе подняла иглы для кружев.

– Просто багор, бабушка, Богом клянусь. Господом Богом, Марией, Иисусом-спасителем и всеми святыми. Я обычный моряк, из Венеции, штормом к тебе принесен.

Мало-помалу его начинал разбирать смех.

– Вот как? – откликнулась старуха. – Ну что ж, стало быть, от шторма ты спасся. Глаза у меня, знаешь ли, уже не те… Входи, присаживайся, – пригласила она и, развернувшись, повела Карло в комнату. – Я, видишь ли, как раз кружева во исполнение епитимьи плету… хотя света тут маловато.

С этим она показала Карло томболо[4] с распяленным на нем кружевным плетением. В орнаменте, точно в изорванных шершнем паучьих тенетах, зияли огромные бреши.

– Еще чуточку света, – сказала старуха, поднося к пламени горящей свечи фитилек новой.

Запалив вторую свечу, хозяйка отправилась с нею к противоположной стене и зажгла еще три свечи в фонарях, расставленных на столах, на ящиках, на платяном шкафу. Гостю она указала на массивное кресло у своего стола, и Карло, не чинясь, воспользовался приглашением.

Пока старуха усаживалась напротив, он оглядел помещение. Кровать, заваленная грудой одеял, ящики, столики, уставленные всякой всячиной… каменные стены, еще одна лестница, ведущая наверх, на следующий этаж кампанилы… и ощутимый сквозняк.

– Снимай куртку, – сказала старуха.

Пристроив подушку-томболо на подлокотнике кресла, она принялась неспешно орудовать иглой. Карло, откинувшись на спинку кресла, провожал взглядом тянувшуюся за иглой нить.

– Ты так совсем одна тут и живешь?

– Совсем одна, – подтвердила старуха. – И никто больше мне не нужен.

Освещенное пламенем свечки, ее лицо напомнило Карло лицо матери или еще чье-то, до жути знакомое. Обстановка в комнате после шторма казалась спокойной просто необычайно. Старуха склонилась к своему рукоделию, едва не уткнувшись в томболо носом, однако Карло не мог не заметить, что игла ее то и дело промахивается далеко мимо линий узора, вонзается то туда, то сюда, безо всякого толку. С тем же успехом хозяйка могла оказаться вовсе слепой. Самого Карло раз за разом бросало в дрожь: напряженному, взвинченному, ему до сих пор не верилось, что все опасности позади. Порою они нарушали молчание, перебрасывались парой фраз и вновь умолкали, поглощенные каждый своими думами, точно давние-давние друзья.

– А где же ты берешь продукты или, скажем, свечи? – спросил Карло после одной из подобных затянувшихся пауз.

– Ловлю омаров там, внизу. А еще рыбаки иногда заезжают, меняют пищу на кружева. И не волнуйся, в обиде не остаются. Я им сполна плачу, не скупясь, что бы он ни говорил…

Лицо ее исказилось от сильной душевной муки. Сощурившись, старуха умолкла и яростно заработала иглой. Карло отвел взгляд в сторону. Несмотря на сквозняк, он быстро отогрелся (тем более куртку снимать не стал: шерсть как-никак) и начал поклевывать носом…

– Некогда, в прошлой жизни, он был мне милым, задушевным другом, понимаешь?

Разом вскинувшись, Карло уставился на нее. Старуха же даже взгляда от томболо не подняла.

– А когда… а когда начался потоп, оставил меня здесь, здесь, в одиночестве, со словами, которых мне не забыть никогда, никогда, никогда! «Пока смерть не придет за тобой»… Ну, отчего ты – не смерть?! – внезапно вскричала она. – Отчего?!

Карло немедля вспомнились острые иглы в ее руках.

– А где это мы? – мягко спросил он.

– Что?

– Где мы сейчас? На Пеллестрине? На Сан-Ладзаро?

– В Венеции, – отвечала старуха.

Неудержимо дрожа, Карло поднялся на ноги.