Черный сектор. Подземка

— О, у него имён штук двести. — Усмехнулся Никита. — Один, Василевск, Гурьба, МиМеЛинк, Три витка пути, и так далее, и тому подобное. Запомнить невозможно. Я называю его просто — Старший.

— Что он такое? — Спросил Димитр, позволяя Зои сжимать свою руку.

— Что? Он кто. Это местный житель. У них у всех много, очень много имён, они выдумывают их себе как только захотят, по любому поводу и без. Запомнить, повторяю, невозможно. Поэтому я дал им прозвища. Например, чаще всего я общался с Лией Милосердной. А Старший вскоре ушёл, оставил меня здесь без присмотра. Ещё бывали Скакун и Нерешительный Джо. Прочие редко, утолили любопытство и пропали. Им я присваивал только порядковые номера.

Зои и Димитр то и дело переглядывались. А Кира безмятежно продолжала улыбаться, будто ничего в этом рассказе удивительного нет.

— Они гуманоиды? — Спросил Димитр, потому что Никита, похоже, то и дело сбивался и не знал, о чём говорить дальше. — Внешне похожи на нас?

— Думаю, да.

— Думаешь? Ты разве их не видел?

— Не их. — Никита качнул головой. — Их… воплощения, что ли. Их формы. Ну, как же вам пояснить? В общем, местные давно не ходят по поверхности. Они где-то спрятаны. Думаю, где-то глубоко внизу. — Он качнул подбородком в пол. — Там. В земной толще, на большой глубине. Если им нужно с чем-то взаимодействовать за пределами своего убежища, они используют разные формы. Есть и роботы, и даже вроде бы какие-то животные, но обычно они используют Кляксы, как я их называю. Это такая энергетическая оболочка, в обычном состоянии невидимая. Она может проникнуть везде, может при необходимости трогать, ломать, нажимать, в общем, всё, что угодно. Ко мне они всегда приходят в Кляксах. Когда кто-нибудь появится поблизости, я вам покажу.

Зои тут же стала с круглыми глазами оглядываться.

— А сейчас?

— Никого нет. Давно никого не было.

Димитр тоже по-быстрому огляделся и продолжал расспросы.

— Почему они сидят в убежищах? Почему сами не выходят наружу?

— Я расскажу, что думаю. И к каким выводам пришёл. Объяснять мне они, конечно же, ничего не стали.

— Валяй.

— Я думаю, они не выходят, потому что там, внизу, безопасно. Видимо, там что-то наподобие бункера, полностью автономного. А тут, на поверхности, случаются всякие непредвиденные обстоятельства, катаклизмы. Вот представь. Физически ты можешь жить вечно. Наука настолько развита, что легко заменит любую часть тела. А возможно, необходимость в человеческом теле вообще отпала. Можешь сделать себе любое тело. Но пойдём дальше. Зачем подвергать свои тело и мозг опасности? Случайности ведь случаются, их не предугадаешь. Молния там, метеорит, камень с неба упадёт. Зачем рисковать? Тем более если можно себя спрятать, хорошенько спрятать глубоко под землёй. Тем более путешествовать ты можешь в виде Кляксы, которая, судя по их словам, очень точно передаёт большинство физических ощущений. Представь, что ты можешь летать, просачиваться сквозь стены, камень и землю, обладаешь силой крошить этот камень руками, пройти, куда угодно, хоть в жерло вулкана, прыгать с водопада, с высоты — и не разбиться. Не чувствовать боли. Зато чувствовать весь остальной спектр эмоций по своему желанию. Конечно, нет никакого смысла рисковать своей бренной оболочкой. Вот их путь. Они спрятались в убежищах и живут в Кляксах.

— Но они гуманоиды? — С сомнением спросила Зои.

— Скорее всего, — Никита равнодушно пожал плечами. — По крайней мере, были. Ведь Кляксы гуманоидной формы. А сейчас, кто их знает. Может, это такое круглое толстое тело, безволосое и беззубое, которое плавает в питательной жидкости. А может, там только мозг остался человеческий, который плавает в банке с гелем и всем управляет. В любом случае, это не так-то важно. Они тут хозяева и могут всё.

— Сколько их? — Димитр.

— Не знаю. Пару десятков, может сотен. Я насчитал двадцать пять разных особей, но ко мне приходили далеко не все. Им очень много лет, они давно не размножаются. Кажется, они даже считать бросили, сколько лет существуют. Просто не видят в этом необходимости.

— Чего они от нас хотят? Кто у них главный?

— Главного как такового нет. У них нет закона, каких-то правил, по-моему, даже обрядов, норм поведения и приличий — ничего нет. Не осталось. Они каждый сам по себе, потому что их интересы не пересекаются. Ну, они могут поспорить там, если один вдруг захочет посадить лес, а второй на этом месте захочет сделать море, но они как-то договариваются. А если не выходит договориться, они просто дерутся. Кляксами, дронами или другими подручными средствами, портят друг другу всё, пока не надоест. А потом каждый идёт делать дальше, что хочет. Они могут оставить за собой поле боя — море, из которого торчат деревья. — На лице Никиты появилась странная гримаса — вроде улыбки, но какой-то кривой, тревожной.

— Что им нужно от нас? — Повторил Димитр.

— Кому им? — Никита вскинул на него глаза и посмотрел, как на ребёнка.

— Ну, — Димитр невольно растерялся, но тут же напряжённо подался вперёд. — Тем, кто убил мою группу!

— Военных?

— Да.