Черный Принц

«И учинил монсеньор шевоше против своих врагов в течение полных восьми недель, и не останавливался ни в одном месте долее 11 дней. И да будет вам доподлинно известно, что с тех пор, как началась эта война против короля Франции, не было у того ещё ни таких потерь, ни таких разрушений, как во время этого шевоше. Земли и добрые города, разорённые в этом шевоше, приносили королю Франции ежегодно больше денег, чем половина его королевства, если не считать доходов от чеканки монет и таможенных сборов в Пуату, что я могу подтвердить вам отчётами, обнаруженными в домах сборщиков налогов в разных городах. Так, Каркассон, Лиму и ещё два других города близ Каркассона покрывали королю Франции каждый год содержание 1000 латников, а кроме того приносили 100 тысяч старых крон на военные расходы. И знайте, что согласно обнаруженным отчётам города в окрестностях Тулузы, которые мы разрушили, и города близ Каркассона, равно как Нарбонн и города близ него, предоставляли ежегодно на войну свыше 400 тысяч старых крон помимо вышеуказанной суммы, как нам говорили жители больших городов и другие люди в тех местах, которые были хорошо осведомлены об этом. И если бы по милости Божьей монсеньор имел бы достаточно денег, чтобы вести эту войну во благо короля и ради собственной чести, он бы легко расширил границы и завоевал много земель, ибо враги наши были сильно подавлены»⁴⁴.

Конечно, Уингфилд слегка преувеличил тяжесть ущерба, причинённого рейдом экономике французского королевства, но в целом его мысль верна. Жизненно важная для ведения боевых действий экономическая база Лангедока была основательно подорвана. Войска принца уничтожили более 500 населённых пунктов на территории протяжённостью в 300 километров и шириной в 65 километров. Они разрушили как минимум десяток укреплённых городов, а также жилые и торговые кварталы трёх главных центров южной Франции. В этом согласно большинство историков, не исключая и французских: «Невероятное шевоше в Лангедоке Чёрного принца в последние месяцы 1355 года явились для всей провинции беспрецедентной катастрофой»⁴⁵.

Помимо того, что с разорённых земель в течение нескольких лет невозможно было собирать налоги в королевскую казну, огромные суммы пришлось затратить на восстановление разрушенных укреплений и строительство новых по всему Лангедоку. Возведение городских стен спешно началось в Нарбонне, Авиньонэ, Фанжо, Кастельнодари, Монжискаре, Альзо, Лиму и Карбоне — эти города и местечки получили от короля Жана II значительные льготы и привилегии, без которых они не смогли бы подняться из руин. На взыскание частных долгов заимодавцами из других регионов был введён мораторий, налоговые сборы отсрочены.

Смелое решение Эдуарда Вудстокского продолжить рейд за Тулузу позволило экспедиции добиться большего успеха, чем смог достичь в 1349 году Генри Гросмонтский, который тоже дошёл до Тулузы, но затем повернул обратно. Как следствие, региону был нанесён достаточно поверхностный экономический ущерб, и общий эффект от похода оказался слабым. Принц Уэльский же причинил наибольшие разрушения как раз землям за Тулузой. Кроме того, в рейде многие соратники Эдуарда Вудстокского сумели значительно поправить своё материальное положение и разбогатеть на выкупах, полученных с пленных. Об объёме награбленного можно судить хотя бы по тому, что для перевозки трофеев понадобилась почти тысяча телег.

Финансовый аспект был первой целью принца, но существовал и второй, не менее важный. Эдуард Вудстокский хотел запугать подданных Жана II Доброго так, чтобы они были готовы изменить своей присяге. Англичане шествовали по французской территории, не встречая серьёзного сопротивления, а сильная армия противника под началом наместника и самых старших военачальников избегала встреч с ними, что выглядело как банальная трусость. Принц нанёс сильнейший удар самолюбию французов — как знати, так и простолюдинов. Паника моментально распространилась по всему югу страны. В Монпелье сами же горожане с перепуга уничтожили все предместья, учёные мужи из его знаменитого университета бежали в Авиньон, за ними устремились и многие жители.

Конечно, шевоше сложно назвать истинно рыцарским деянием. Если в мирное время Эдуард Вудстокский был неизменно вежлив и куртуазен, то в походе он руководствовался в первую очередь законами войны и сугубо практическими соображениями, какими бы они ни казались жестокими. Впрочем, в его поступках присутствовала некая доля гуманизма, который вряд ли можно отнести на счёт мягкосердия такого профессионального воина, как принц. Скорее, это вызывалось его несомненной и искренней набожностью.