Черный Маклер

- Не исключено. Кое-что ты умеешь.

- Хорошо, коли из Химика я что-нибудь вытяну. А коли нет? Коли они с Силиным отопрутся друг от друга на очной ставке?

- Есть еще следы.

- Следы мало что доказывают. Даже при условии, что мы найдем ботинки и "Москвича". Ты бы на его месте не вывернулась?

- Прав. Подвезли, мол, Комода, куда просил, и уехали. А что он там дальше делал - понятия не имеем.

- То-то и оно. И сядет Силин на скамью подсудимых один, а в приговоре напишут: "Совершил совместно с неустановленными лицами".

* * *

Знаменский вернулся в Москву поздним вечером. Лужи перед домом были прихвачены первым серьезным заморозком. Колька спал, а мать, заслышав шаги в коридоре, сразу поднялась и радостно захлопотала, будто ее Павлик отсутствовал невесть как долго.

По будням маленькая семья их просыпалась почти одновременно, но разговоров за завтраком бывало мало. Маргарита Николаевна торопилась до работы успеть что-то по хозяйству. Колька зевал. Знаменский заметил у него свежий синяк на скуле - опять подрался, но домашнее следствие отложил на потом. Обычно Колька дрался успешно и под флагом какой-нибудь благородной идеи, что, разумеется, не влияло на мнение классной руководительницы, излагавшей истерические протесты в его дневнике. Воспитание Кольки было официально закреплено за старшим братом, и объясняться с педагогами приходилось ему. Маргарита Николаевна школы избегала: классная неизменно просила ее "как психиатра и человека" прописать успокоительные таблетки, которые помогли бы сносить козни 5 "Г" - Колькины в том числе. Маргарита Николаевна ничего не прописывала и страдающей стороной считала 5 "Г". "Ребятам надо ведрами пить валерианку", - говорила она. Мать была умной и веселой. Два замечательных качества, которые Знаменский очень ценил.

...Томина он встретил на одной из лестниц Петровки.

- В четыре! - крикнул тот на бегу.

В четыре часа пунктуально впятился спиной в кабинет, кому-то что-то дотолковывая в коридоре, и изложил свои впечатления о судебном процессе.

- Вот таким манером, Паша. Все меняют показания, все нагло врут. Их спрашивают про товарную ведомость, заполненную рукой Шахова, они твердят, что то была невинная шутка: просто однажды сравнивали почерк, у кого лучше, и продиктовали Шахову, что писать. Судья напоминает о счетах на имя Шахова - ему отвечают, что подложные счета нарочно сфабриковал Шутиков. И тэ дэ. Глупо, шито белыми нитками, но работает. Короче говоря, в отношении Шахова дело возвращается на доследование, и Михаил Борисыча на моих глазах освобождают из-под стражи. Срамота!

- Да, - отозвался Знаменский, - надо сесть и подумать... Шутиков-то шалавый парень и не больно умен. Пешка.

- На кой черт тогда смылся? Может, не совсем пешка?

- Пешка, Саша, пешка, которую срочно проводят в ферзи. Он было совсем собрался покаяться и вдруг...

- Балда. На него теперь хоть всех собак вешай. И остальные вроде почище на его фоне - Шутиков, дескать, соблазнил, Шутиков организовал, Шутиков требовал. Все уши прожужжали этим Шутиковым.

- Чтобы не зияло пустотой место главаря.

- Может, вы прошляпили у Шахова тайник с бриллиантами? И его благоверная купила у прочих обвиняемых нужные показания?

- Кабы так просто! Вывести целую банду на процесс с новой версией и чтобы без единого противоречия... тут чувствуется рука мастера. Нет, не только адвокаты постарались... Как вел себя Шахов?

- Спокоен и полон достоинства.

- Когда он сиживал тут напротив, у него иной раз зуб на зуб не попадал. Значит, сегодня знал, что выкрутится. А Шахиня?

Томин вспомнил, как вызвали к свидетельской трибуне красиво облитую платьем брюнетку лет сорока. Держалась она надменно, словно сам факт ее допроса оскорбителен.

Судья посоветовался с заседателями и сказал:

- В результате обыска в вашей квартире было изъято большое количество ценностей - в основном женские украшения. Вы по-прежнему утверждаете, что все это - подарки мужа?

- Разумеется.

- Однако общая стоимость найденных "безделушек" превышает сумму зарплаты вашего супруга за десять лет. Как вы себе это объясняли?

- Я - женщина, я такими вещами не интересовалась.

Томин очень убедительно изображал надменность "лет сорока". Знаменский спросил:

- Для нее не был неожиданностью поворот суда?

- Разве разберешь? Ты вон тоже глазом не моргнул, пока я рассказывал.

- Для меня тоже не было неожиданностью, - ответил Пал Палыч, копаясь в ящике стола, будничным тоном.

- Ах, так?

Томин взял протянутую папку с вложенным письмом.

- Руками не трогать, - предупредил Знаменский.

Пробежав письмо, Томин присвистнул.

- Информированный товарищ! Слушай-ка, история становится занимательной!

* * *

Дней десять спустя - к тому времени, как выделенное в отдельное производство дело Шахова прибыло обратно к Знаменскому, - тот получил уже третье таинственное письмо. Даже распечатывать не стал, сравнил с прежними конвертами и позвонил Томину и Кибрит.

Она появилась сразу и застала Знаменского над картой города, где он отмеривал что-то по линейке. Почтовые отделения были разные, но район отправления примерно один.