Черный Маклер

- Мы вторглись так некстати...

"Ну что я к ней прилипла?"

- Какая разница!

- Все-таки гости.

У Шахини вырвалось пренебрежительное движение.

- Четыре комнаты? - Кибрит была здесь впервые. - Большая квартира. Много забот по хозяйству или кто-то помогает?

- Неужели вас это интересует? Прошу! - Шахова распахнула платяной шкаф.

Кибрит сделала вид, что простукивает стены, но интересовала ее только хозяйка.

- Стены капитальные. Хорошая квартира.

- Квартира прекрасная! А вот здесь мои рубины, алмазы, жемчуга! - она поставила на тумбочку большую палехскую шкатулку, вынимала и открывала пустые футляры. - Обожаю драгоценности. За это знакомые прозвали меня Шахиней.

"А ведь у нее трагическое лицо! Буквально заворожила, оторваться не могу".

- Не огорчайтесь так, Елена Романовна. Может быть, вашему мужу не будет предъявлено новое обвинение. Тогда все кольца и ожерелья вернутся в свои бархатные коробочки.

- Да? - странное выражение мелькнуло в глазах Шахини.

Дальше Кибрит действовала не рассуждая, целиком отдавшись интуиции.

- Елена Романовна, не пусто вам здесь без детей?

Женщина внезапно разволновалась, разгневалась не на шутку:

- Какие дети! Вы смеетесь? Когда в любой день могут прийти! Где папа? Папа в тюрьме!

Она оборвала себя, задушила подступившее рыдание и отвернулась. Кибрит быстро склонилась над шкатулкой.

- Шурик, я уезжаю, - тихо сказала она Томину, который объяснял задачу понятым.

- Что? Зачем?

- Нужно в лабораторию.

- Ну, валяй, - он пожал плечами: фокусница.

Знаменский встретил ее рассеянно:

- Как вчерашний обыск?

- Неожиданно.

- Что-то нашли?

- Пал Палыч, я выяснила, кто автор писем. Шахиня!

Тот даже вскочил.

- Зиночка!..

- Озарение, - мечтательно сказала она. - Плюс наука в образе пленки для снятия пальцевых отпечатков. Я использовала шкатулку, которую она держала при мне.

- Та-ак...

Знаменский довольно долго ходил по тесному кабинету, а в голове наперегонки бежали мысли. Наконец остановился.

- Зиночка, вот ты красивая, умная женщина.

- Талантливый криминалист, - подсказала Кибрит.

- Нет, криминалистику побоку. Просто как женщина. По-твоему, что ею движет?

- Да ведь ты уже набит версиями.

- Выше головы.

- Что она любит Шутикова - есть?

- Есть.

- Что имеет зуб на мужа?

- Есть.

- Что ее кто-то принуждает, шантажирует!

- Есть. Все это и еще много чего.

- А нет ли такой версии, что у нее сложно и нестандартно и здесь, притронулась Кибрит ко лбу, - и здесь, - указала на сердце. - Может быть, в ее жизни - мы не знаем почему - настал момент, когда она должна была сделать выбор?

Знаменский задумчиво почесал переносицу. На пьющих мужей жены заявляют. На тех, которые дерутся, гуляют. Но те, что воруют, тащат в дом и покупают жене, чего душа пожелает, - этим супружеский донос не грозит... если нет иной уважительной причины,

Томина не заметили, он громко кашлянул, возвещая о себе. Кибрит вздрогнула.

- Шурик, у тебя несносная привычка подкрадываться, как кошка.

- У Томина масса несносных привычек, но зато он принес вам в клювике преинтересную бумажку! Я посетил тещу Шахова - представился работником коммунального хозяйства - и получил от нее заявление о починке унитаза. Отпечатала собственноручно на машинке "Москва". Сравни с анонимками.

Кибрит внимательно прочла заявление.

- Та самая машинка!

- Но должен тебя разочаровать - теща немолода, маникюра не носит, волосы светлые с проседью.

- Шурик, под рубрикой "Коротко об интересном" - анонимки, судя по отпечаткам, писала Шахиня!

- Это ты вчера?! Зинаида, нет слов! Пожалуй ручку!.. Ну, теперь Паша ее прижмет!

Шай-бу! Шай-бу! Публика жаждет, а у нападающего ноги разъезжаются врозь. Не понимал Знаменский, как ему Шахиню прижимать и будет ли он прижимать...

В повестке проставлено 16 часов, сейчас без четверти. Он прослушивал запись своего разговора с тещей Шахова:

"Я - мать, считается, что мы всегда необъективны, но разве он - муж для порядочной женщины? Сколько раз я Леночке говорила... - пауза, сморкание. Ему нужна не жена, а красивая витрина для бриллиантов. Но рано или поздно, если теперь вам не удастся, то потом его все равно посадят! Что ее ждет? Носить передачи в тюрьму? Ребенка нет, друзей растеряла..."

Монолог длился, женщина вспоминала детство дочери, юность. Знаменский выключил магнитофон, убрал его, присел на диван. Диван был наследием тяжкого прошлого; на нем ночевал кто-то, боявшийся не оказаться на месте, если сверху грянет телефонный звонок. По нормам нынешней меблировки диванов не полагалось, но Знаменский держался за свой упрямо - привык, хотя тот норовил кольнуть пружиной и не радовал взор.

Резкий короткий стук в дверь. Шахиня. Вошла без приглашения - собранная, жесткая, готовая к отпору. Увидя, что за столом следователя нет, замешкалась на пороге. Знаменский погасил в себе толчок встать и, когда она нашла его взглядом, остался в той же домашней позе на диване.

- Садитесь, Елена Романовна.