Черный лед

Но он сохранял дистанцию, даже когда прочитал в глазах Хлои, что может ее получить. Он зарылся лицом в мягкую фланель, вдыхая запах ее тела, ее душистого мыла, ее кожи. Она понятия не имела, каким эротичным было прикосновение мягкой бесформенной фланели, обнимавшей гибкое сексуальное тело. И он не собирался ей об этом говорить.

Если бы у него в душе сохранились еще какие-то нежные чувства, он оставил бы себе эту рубашку в качестве сувенира, чтобы вспоминать о Хлое впоследствии. Она не походила ни на кого, с кем он имел дело прежде, — уязвимая, рассерженная и удивительно храбрая. Впрочем, ему не нужна была рубашка, чтобы помнить о ней все то время, которое ему осталось прожить. Вряд ли долгое.

Хлоя порвала рубашку, когда стаскивала ее с себя, — он этого не заметил, потому что слишком занят был тем, что исподтишка восхищался ее прекрасным телом. Ткань была ношеной и разошлась от рывка, из нее был выдран клок. Хлоя не заметила. У нее не будет возможности собрать перед уходом хоть какие-нибудь вещи, но этот кусочек ткани он спрятал к себе в карман. И как раз в этот момент Хлоя вышла из ванной, все такая же рассерженная, как вошла, но — увы — одетая.

Ничто так не выводит из себя женщину, как если сказать ей, что ты ее не хочешь, подумал Бастьен. Он не мог допустить, чтобы Хлоя питала неоправданные надежды. Секс, который случился между ними, был именно сексом и ничем больше — коротким, яростным, даже грубым. Она принадлежала к числу чудесных девушек, созданных для нежных любовников. А не для того, чтобы скитаться по миру на пару с убийцей, спасая свою жизнь.

Он только сейчас мысленно назвал себя так, но это слово как нельзя более подходило ему. Он убивал, спасая свою жизнь, убивал хладнокровно, убивал как террорист и убивал в настоящих сражениях Он убивал и женщин, и мужчин и молил Бога, чтобы ему не пришлось убить Хлою. Но если придется, он это сделает.

Может быть, если дойдет до этого, он скажет ей все, прежде чем она умрет. Он может убить ее очень быстро, так что она едва ли осознает, что с ней происходит, но, прежде чем вонзить нож ей в сердце, он может сказать ей правду. По крайней мере, она умрет, удовлетворив самолюбие.

Нет, нельзя опережать события. Если он будет вынужден убить ее — это провал. А он не из тех, кто смиряется перед возможностью провала. Пока они способны держаться на ногах, они будут уходить от погони. А чтобы они держались на ногах, он не должен протягивать к ней руки.

— У тебя есть свое пальто, или придется оставить тебе мое?

— Мое осталось в замке. Я могу позаимствовать одно у Сильвии — все равно уже загубила несколько лучших ее платьев. — Хлоя села в кресло и принялась натягивать носки и обуваться. Не было необходимости говорить ей, чтобы надевала удобную обувь, — ее ботинки, хорошо разношенные и на низких каблуках, выглядели прочными. При необходимости она могла в них даже бегать.

Прежде он не видел ее в джинсах и свитере. Она выглядела даже еще более по-американски — и стала еще более желанной. Она поднялась, открыла дверь в спальню, и он почувствовал знакомый запах раньше ее.

Он попытался опередить ее, но за ту секунду, что понадобилась ему, чтобы вскочить с пола, она уже вошла внутрь. Комната была темнее прочих помещений, несмотря на то что небо за окном уже посерело перед рассветом, и она не могла бы ничего разглядеть. Если бы машинально не включила свет.

Рука Бастьена уже дотянулась до Хлои, и он рванул ее за дверь, но недостаточно быстро, чтобы она не увидела тело женщины, лежащей на полу. Должно быть, та была мертва не более нескольких часов, вероятно, умерла незадолго до того, как Хлоя вернулась домой. Если бы она пролежала дольше, запах был бы ощутимее.

Бастьен обхватил Хлою, зажал ей рот ладонью, чтобы заглушить крик, и выволок из комнаты, пинком захлопнув позади себя дверь и тем самым отделив их от трупа. Но запах уже наполнил комнату, и им пришлось выбежать как можно быстрее.

Хлою рвало, и он не мог в этом ее упрекать, но не мог себе позволить и джентльменских манер. Он вошел сюда обходным путем, через крыши и окно склада, и тем же путем отсюда выйдет, прихватив с собой Хлою, если перекинет ее через плечо и унесет.

Она больше не пыталась кричать, и он перестал зажимать ей рот на то время, что понадобилось ему, чтобы схватить с постели пальто, вытолкать Хлою из комнаты и закрыть за ними дверь.

И они устремились в ледяной рассвет парижских улиц, неся на себе запах смерти.

Глава 14

Хлоя пребывала в шоке — это стало первой за долгое время удачей Бастьена. Она перешла предел, за которым не могла уже ни говорить, ни протестовать, вообще ничего не могла, кроме как следовать за ним в слепом повиновении. Он сделал довольно долгую задержку, чтобы укутать ее в свое пальто, а затем двинулся в путь, крепко вцепившись в ее безвольную руку. Если он ее отпустит, она, вполне вероятно, просто останется стоять посреди улицы, пока они ее не найдут.