Черный лед

Внутри «порше» оказался именно таким крохотным, как она и боялась. А Бастьен показался крупнее. В замке он был обычным мужчиной — элегантным, хорошо сложенным, не слишком высоким, не слишком мускулистым. В машине же его присутствие подавляло, а ноги оказались намного длиннее, чем она думала. Он отодвинул водительское сиденье до самого упора и взглянул на небо, прежде чем завести двигатель.

— Вы уверены, что не хотите взять зонтик? — спросил он. — Погода переменчива.

Сильвия не положила ей зонтик.

— Надеюсь, дождь начнется позже, когда мы уже приедем назад. Нам незачем слишком задерживаться. Мне просто нужно подобрать несколько романов для гостей месье Хакима, и мы сразу поедем обратно.

— Как насчет ленча? — Бастьен вывернул на длинную извилистую подъездную дорожку, ведущую от замка.

— Я не голодна, — солгала Хлоя. — Если мне захочется есть, я смогу перехватить что-нибудь по возвращении.

— Как вам будет угодно, Хлоя, — ответил Бастьен голосом, который был похож на шелк его угольно-черного костюма, на шелк его загорелой кожи на тонких запястьях. Его руки лежали на руле, худые, красивые, на пальце обручальное кольцо. Ну конечно же.

А еще эти руки выглядели очень сильными.

— Лучше пристегнитесь. Я езжу быстро.

Хлоя открыла было рот, намереваясь запротестовать, но передумала. Она уже привыкла к сумасшедшим европейским водителям и скоростям, да и в конце концов — чем быстрее он поедет, тем быстрее это все закончится. Она пристегнула ремень и откинулась на кожаном сиденье.

— Полагаю, вы не захотите со мной разговаривать? — поинтересовался Бастьен. Они говорили по-английски, осознала она, и уже по крайней мере несколько минут кряду. Она даже не заметила.

Разумеется, она была не в настроении поддерживать легкий разговор хоть на английском, хоть на французском, поскольку легкий разговор подразумевал флирт, а его обручальное кольцо было откровенно выставлено напоказ.

— Я очень устала, — сказала она, закрывая глаза.

— Тогда я включу музыку. — Голос Шарля Азнавура наполнил машину, и Хлоя едва сдержала легкий стон. К Азнавуру она всегда питала большую слабость, и тело ее таяло под песню о печальной Венеции.

Хлоя могла утонуть в звуках его голоса, могла забыть, где она и с кем. Только вот Бастьена не так-то легко было игнорировать. Он не говорил ни слова, но наполнял ее чувства — тонкий запах его очень дорогого одеколона дразнил ее, тихий шелест его дыхания звучал для нее как серенада.

Этот одеколон обладал коварным обаянием. Обязательно надо спросить Бастьена, как он называется, и купить такой же своим братьям. Впрочем, вряд ли это здравая мысль. Она не сможет чувствовать запах этого одеколона и не вспоминать о Бастьене Туссене. Нет, чем скорее его образ — образ неотразимо привлекательного соблазнителя, связанного брачными узами, — исчезнет из ее жизни, тем будет лучше.

Она сделала страшную ошибку, думала Хлоя, пока голос Азнавура обволакивал ее шероховатой мягкостью шелка-сырца. Она жаждала приключений, немного легкого секса и острых ощущений, чтобы встряхнуться. Она получила совсем немного легкого секса, и это было уже больше чем достаточно. Она и к этому не была готова. А ведь это был всего лишь поцелуй. Оставалось только надеяться, что судьба не подбросит ей острых ощущений соответствующего уровня.

«Я просто шутила, Господи. — Она обратилась мыслями к Небесам, по-прежнему пытаясь притворяться, что крепко спит. — Милая, уютная, скучная жизнь в Париже — вот единственное приключение, которое мне нужно».

Будьте осторожнее в своих желаниях. Она приоткрыла глаза, совсем чуть-чуть, чтобы украдкой бросить взгляд на Бастьена. Его внимание было сосредоточено на узкой дороге, бегущей перед ними, его руки свободно и уверенно лежали на маленьком руле, и он держал хорошую скорость, пролетая мимо сельских пейзажей. Вдруг ей пришла в голову глупая мысль, что, пока Бастьен считает, что она спит, может хорошенько рассмотреть его и сделать какие-то выводы. Бастьен выглядел все так же — прямой нос, красиво очерченный рот, спокойное, слегка ироничное выражение лица. Как будто он давно понял, что мир — всего лишь чья-то очень невеселая шутка.

— Изменили свое мнение насчет ленча? — спросил он, не повернув головы. Вот и конец ее наблюдениям: он знал, что она подсматривает за ним, но, как обычно, не выдавал себя.

Хлоя вновь закрыла глаза, отгородившись от него.

— Нет, — отрезала она.

И ее желудок взмолился о пощаде, заглушаемый песней Шарля Азнавура.

Бастьен знал точно, в какую минуту она действительно заснула. Ее руки лежали на коленях, стискивая кожаную ручку сумочки, и вот они расслабились. Дыхание замедлилось, и милый ротик перестал сжиматься в тонкую нервную линию. Надо было сказать, чтобы она хоть здесь сняла свои туфли, пусть ноги отдохнут. Однако она могла опять ответить, что они ей не жмут.