Черный кофе

После обильного завтрака из яичницы с беконом, тостов с колбасой и чашки кофе Гастингс вернулся к себе в свою уютную комнату на втором этаже, откуда открывался прекрасный вид на сад и на загоравшую в шезлонге Барбару Эмори. Зрелище было настолько приятное, что Гастингс им залюбовался и любовался до тех пор, пока Барбара не ушла в дом. Тогда он взялся за «Таймс», просмотрев на всякий случай страницу некрологов, но сообщения о смерти сэра Клода Эмори там еще не успели напечатать.

Бесцельно полистав странички, Гастингс принялся за чтение колонки редактора. Через полчаса его разбудил Пуаро.

– Ах, mon cher, так-то вы заняты нашим делом, – хохотнул он.

– Между прочим, Пуаро, я действительно думал о деле, но потом, кажется, задремал.

– Что же в этом плохого, друг мой? – примирительно сказал Пуаро. – Ведь и я, я тоже думал. Но я успел кое-что предпринять и жду с минуты на минуту телефонного звонка, который либо подтвердит мои подозрения, либо нет.

– И что же... вернее, кого вы подозреваете, Пуаро? – заинтересовался Гастингс.

Пуаро выглянул в окно, помолчал и печально сказал:

– Нет, дорогой друг, сейчас я не готов отвечать на такой вопрос, игра только начинается. Скажу лишь, что тут, как на сеансе иллюзиониста, зрителей обманула быстрота рук.

– Ах, Пуаро, – воскликнул Гастингс, – иногда ваша страсть к загадкам попросту раздражает! На мой взгляд, вы просто обязаны сказать мне хотя бы, кого вы подозреваете в краже. В конце концов, тогда и от меня было бы больше пользы...

Легким движением руки Пуаро остановил этот поток возмущений. Его лицо приобрело совершенно невинное выражение, и он задумчиво посмотрел в окно.

– Вы сердитесь лишь потому, что вы в замешательстве, Гастингс. И не понимаете, почему, если у меня уже есть подозреваемый, я не берусь за дело всерьез, так?

– Э-э... да, примерно так, – сознался Гастингс.

– Догадываюсь, как бы вы поступили на моем месте, – самодовольно заявил Пуаро. – Догадываюсь. Но я не люблю двигаться на ощупь, не люблю – как говорите вы, англичане – искать иголку в стоге сена. Я предпочитаю выждать. А вот почему на сей раз я предпочитаю выждать... eh bien, Эркюль Пуаро достаточно умен, чтобы понять, что тут вчера произошло. Достаточно.

– Послушайте, Пуаро! – воскликнул Гастингс. – Знаете, я, кажется, готов заплатить, чтобы хоть раз в жизни увидеть, как вы сядете в лужу. Самомнения у вас на десятерых!

– Не злитесь, дорогой Гастингс, не злитесь, – примирительно сказал Пуаро. – Иногда вы разговариваете со мной так, будто мы злейшие враги. Самомнение – увы! – это оборотная сторона таланта!

При этих словах маленький сыщик вздохнул, до того смешно надув щеки, что Гастингс не выдержал и расхохотался.

– В жизни не встречал такого хвастуна, как вы, Пуаро, – проговорил он.

– А много ли вы встречали гениев? Талант не скроешь, и в первую очередь от себя. Но ближе к делу, друг мой. Должен признаться, я попросил мистера Ричарда Эмори встретиться с нами в двенадцать в библиотеке. Говорю «с нами», ибо рассчитываю на вашу помощь, Гастингс, вы мне очень понадобитесь.

– Всегда рад быть вам полезен, Пуаро, – ответил его преданный друг.

В двенадцать часов в библиотеке, откуда еще ночью тело сэра Клода Эмори увезли в морг, Пуаро вместе с Гастингсом беседовали с Ричардом Эмори. Вернее, Гастингс слушал и наблюдал, удобно устроившись на диване, а Пуаро задавал один за одним вопросы, стараясь как можно точнее воспроизвести все события предыдущего вечера. Наконец Ричард, который сидел за столом на месте отца, сказал:

– Кажется, больше мне нечего добавить. Надеюсь, я ответил достаточно подробно?

– Безусловно, месье Эмори, безусловно, – ответил Пуаро, облокачиваясь на подлокотник кресла. – Теперь у меня есть ясная tableau [4].

Он прикрыл глаза, словно пытаясь лучше представить себе происшедшее.

– Во главе стола сидит ваш отец, сэр Клод. Свет гаснет, раздается стук в дверь... Да, очень драматичная сцена.

– Хорошо, – произнес Ричард, сделав движение встать, – если это все...

– Остался сущий пустяк, – перебил его Пуаро, протягивая руку, словно пытаясь удержать.

Неохотно Ричард снова опустился на стул.

– Что еще?

– Вы еще не рассказали о том, что произошло до того, месье Эмори.

– До?

– Да, сразу после обеда.

– Ах, сразу!.. Ничего не произошло. Мы вышли из столовой. Отец вместе с секретарем, секретарь – это Эдвард Рейнор, прошли в кабинет. Остальные остались здесь.

Пуаро улыбнулся Ричарду сияющей улыбкой.

– И чем же вы тут занимались?

– О, да просто болтали. И почти все время слушали граммофон.

Пуаро задумчиво помолчал.

– И не произошло ничего особенного?

– Абсолютно ничего, – поспешно ответил Ричард.

Пристально глядя в лицо собеседнику, Пуаро спросил:

– Когда принесли кофе?

– После обеда.

Пуаро покрутил пальцами в воздухе.

– Как его подали? Кто разливал? Раздал ли дворецкий чашки или поставил на стол?

– Не помню точно, – сказал Ричард.

Пуаро тихо вздохнул и снова задумался.

– Кофе пили все? – спросил он.

– Да, думаю, да. Кроме Рейнора. Он кофе не пьет.

– А сэру Клоду кофе отнесли в кабинет?