Черный гусар

— Смотри, к нам парламентер едет, — заметил я. — Козлов, приглядывай по сторонам на всякий случай.

— Слушаюсь, вашбродь. Гусары, разомкнись! Отставить разговоры!

Команда остановились, позволив парламентеру приблизиться. Им оказался важный и спокойный афганец, без оружия и с улыбкой на устах, которая должна была нас успокоить.

— Мой повелитель Искандер-хан поссорился с лживым и порочным эмиром Музаффаром! — начал посланник. Говорил он с таким важным видом, словно предложение его господина должна было осчастливить не только Кауфмана, но и всю Россию. — Услышав о доблести и благородстве наместника Белого Царя, он решил перейти под его руку.

— Вот как? Отрадно подобное слышать. Пусть Искандер-хан приблизится к нам со своими ближними слугами, а все прочие остаются, где и стоят, — Некрасов язык знал плохо, да и особым желанием его изучать не горел. Пришлось изъясняться мне. Несмотря на мои скромные навыки, парламентер меня худо-бедно понял.

Посланник ускакал и уже через пять минут вернулся, представляя нам своего повелителя, разочаровавшегося в бухарском эмире. Искандер-хан с виду оказался очень благородным человеком. Люди с подобной внешностью в Азии мне уже попадались. Они были редкостью, но все же встречались. Белое, красивое лицо, умный, любознательный взгляд, полная достоинства и внутренней силы осанка. Одет он был в богатый кашемировый халат поверх малинового шелкового бешмета. Голову прикрывала изящно сложенная чалма. Сидел афганец на прекрасном сером аргамаке, в седле, вышитом серебряной нитью.

— От имени генерал-губернатора и Александрийских гусар мы приветствуем вас, — я говорил по-таджикски. Некрасов молчал.

— Я рад видеть верных воинов наместника, — Искандер-хан приложил руку к чалме. — Не проводите ли вы меня к нему?

Так мы и сделали. Афганец не возражал, что его людей для безопасности заставили двигаться позади. Они выглядели бедно, у многих даже отсутствовала обувь. Длиннополые кафтаны, синие сюртуку, детали экипировки английских войск, красные куртки бухарской пехоты, старые русские шинели — воинство Искандер-хана вид имело разбойничий и не слишком воинственный.

— Скажи, благородный воин, — обратился хан ко мне, с любопытством оглядывая нашу форму и коней. — Это вы и есть? Те, кого прозвали Кара Улюм?

— Кара Улюм? — я некоторое время соображал, что же он имеет в виду, пока меня не осенило. Это же Черная Смерть, не иначе. Ого! Значит, слух о черных гусарах уже разошелся по Средней Азии. Великолепно!

Стараясь не улыбаться и сохраняя серьезность, я важно кивнул.

— Да, так и есть. Нам приятно, что уважаемый хан о нас уже слышал.

— Слышал, слышал, — тот уважительно поцокал языком, оглядывая гусар.

— Что он говорит? — Андрей требовательно дернул меня за руку.

— Язык надо учить, Некрасом-бек, — засмеялся я. Искандер-хан, хоть ничего и не понял, из вежливости заулыбался, показывая крупные белые зубы. — Говорит, что ушел от эмира и хочет служить наместнику.

— Небось, денег ему не заплатили, вот он и разочаровался, — предположил Некрасов, откидывая мысли о всяких «высоких материях» и якобы пострадавшей чести хана. Впоследствии выяснилось, что Андрей попал в точку.

Через час мы приблизились к войску и сдали хана с рук на руки Кауфману. Генерал нас поблагодарил и повел рукой, приглашая афганца к беседе, для чего на берегу ручья быстренько расстелили ковры и поставили самовар. Слуги поддерживали хана под руки и помогли ему слезть с коня. Добравшись до ковров, он с достоинством сел на пятки.

Беседа с командующим войском заняла около получаса, но окончания ее мы не застали, вновь выдвинувшись на дорогу. Как нам впоследствии рассказали, Искандер перешел на службу к Белому Царю. За свою верность он выторговал жалование: три рубля в сутки самому хану, рубль его старшему помощнику, остальным офицерам по пятьдесят копеек, а всем «аляманам» т. е. рядовым, по пятнадцать копеек.

Войско продолжило движение. С помощью казаков мы взяли нескольких «языков». Ситуация прояснялась. Садык-бек с шестью тысячами киргизов стоял в укрепленном селении Ата на склонах Каратаутских гор, а еще один, Хайдар-бек, с отрядом в тысячу, занял дорогу сразу за Джизаком.

В Джизаке нас с радостью встречал 2-й эскадрон под командованием князя Ухтомского. Я их не видел с того времени, когда возвращался с Бухары. За минувшее время часть офицеров успела получить отличия и повышения. Они устроили нам небольшую, но веселую пирушку.

Лазареты в Джизаке оказались переполнены. И не сколько от ран или последствий боев, а от элементарной дизентерии, горячки и реакции на климат. Многим крайне тяжело давались переходы в жару и отсутствие воды. Не в силах терпеть жажду самые несознательные и глупые солдаты пили из первых попавшихся по дороге луж. И конечно, подхватывали понос или еще чего хуже.

У войска имелся огромный обоз с запасами, да и водяные команды безостановочно подвозили воду, но ее все равно не хватало.