Черный беркут

– Майору Кавлису достаточно собственной самооценки и оценки своих товарищей. Ясно?

Вот это уже что-то конкретное.

– Понял вас, Вадим Романович.

– Очень хорошо. После проведения операции вы лично должны посадить Кавлиса и его группу на самолет и доложить мне.

– Слушаюсь.

– Удачи. – Директор положил трубку.

Кавлис попросил телефон и набрал номер.

– Алексей? Это я, Николай. Оставляй Костю заниматься бытовыми проблемами, сам бери остальных и срочно приезжай по адресу: Суворова, 36. Есть работа, заложники, приказ директора Департамента. Потом нас лично начальник регионального управления ФСБ доставит на борт самолета.

– Понял, – ответил Ремез после секундной паузы.

– Леша, не рисуйтесь, поймайте какой-нибудь фургон, «уазик» или... – Николай покосился на брата... – «ГАЗель». Подъедете, из машины не выходите. Я сам подойду. Все, жду. – Он передал телефон Куренкову. – Евгений Петрович, мне необходим план квартиры. Входная дверь металлическая или обычная?

* * *

Куренков подозвал к себе начальника ОМОНа майора Сунгурова.

– Ну что, Игорь Васильевич, как и договорились, снабди майора всем необходимым. Его люди прибыли.

– Пойдемте, – Сунгуров пошел впереди Кавлиса. Черный берет эффектно заломлен на правую сторону, символика с российским флагом смотрит за спину, где на униформе в желтом обрамлении красуются четыре буквы – ОМОН. Он слегка повернул голову. – Так что, вы говорите, вам необходимо?

На этот вопрос Кавлис уже отвечал и Куренкову, и Сунгурову, однако спокойно повторил:

– Три наименования: бронежилеты, маски и пистолеты.

– Ах бронежилеты!.. – насмешливо воскликнул Сунгуров.

Кавлис не обратил внимания на реплику майора, однако помимо ноток уязвленного самолюбия, которое вполне закономерно владело сейчас командиром ОМОНа, в его голосе Николай различил некоторое облегчение. Это удивило Кавлиса.

– Да, бронежилеты, – подтвердил он. – Если меня убьют, некому будет спасать заложников. Это касается каждого, кто будет выполнять операцию по освобождению. В другой ситуации я попросил бы у вас бронированные щиты. Я слышал, у вас не так давно ограбили банк. Так вот, если бы охранники были надежно защищены, грабители никогда не пошли бы на ограбление. В этом весь смысл: в первую очередь надежно должен быть защищен охранник, а не кассир, к примеру.

– Читаете мораль или учите? – любезно осведомился Сунгуров.

– Отвечаю на собственные мысли. Теперь о масках. Здесь полно корреспондентов и тележурналистов, мне не хочется, чтобы лица моих бойцов были запечатлены видео– или фотокамерой. Если вы заметили, они находятся в машине и выйдут оттуда только в масках. У каждого из них есть семьи, родственники, близкие. Немного добавлю о себе. Сейчас за нами следуют объективы видеокамер, подполковник Куренков обяжет журналистов скрыть мое лицо на пленке ретушью. Кассеты из любительских камер будут изъяты. И последнее – пистолеты...

– Думаю, мы с вами подружимся, – перебил его Сунгуров. – В каком подразделении вы работаете, тоже секрет?

– Разумеется.

– А рации вам не нужны?

– Нет, обычно мы громко разговариваем и всегда слышим друг друга. Иногда кричим. Когда и это не помогает, кричим очень громко.

Кавлис не стал требовать от Куренкова удалить с места происшествия прессу, было уже поздно – как правило, от присутствия журналистов, включая телерепортеров с видеокамерами, террористы начинают работать на публику. При определенном стечении обстоятельств Кавлис мог посоветовать даже самому Осоргину не мешать им заниматься делом; впрочем, директор Управления по борьбе с терроризмом в подобных ситуациях разбирался хорошо и с советами не лез бы. Командиру отряда специального назначения на время подготовки и проведения операции даются властные полномочия. И как только их принял, он не подчиняется никому.

Майор ОМОНа подозвал к себе заместителя.

– Олег, сними с бойцов восемь бронежилетов, столько же масок и пистолетов.

– И отнесите, если это возможно, вон в ту машину, – добавил Николай, указывая рукой на микроавтобус. – Там вас правильно поймут. А мне нужно отдать последнее распоряжение.

– Не нравится он мне, – заметил заместитель, провожая глазами Кавлиса, и покачал головой. – Слишком самоуверенный.

– Черт его знает... – себе Сунгуров врать не мог: майор спецназа внушал ему уважение.

* * *