Черные ножи - 3

- Когда меня доставили к вам в клинику, при мне был нож – вороненый клинок. Верните его!

- Но ваши вещи сожгли, они были в ужасном состоянии…

- Отдайте мой нож!

Я серьезно ее напугал, взгляд медсестры заметался, потом она выдавила:

- Да, конечно! Сию минуту, я посмотрю в хранилище!..

Она убежала, чуть нелепо передвигаясь на своих крепких ногах. На самом деле я не надеялся, что мой нож уцелел. Я был уверен, что потерял его еще в подворье Метерлинка. Но проверить не мешало. Остальные же вещи, как сказала медсестра, пришли в негодность, а награды, пистолет и документы сгорели в танке.

Пару минут спустя сестра милосердия, имени которой я так и не узнал, вернулась, держа на вытянутых руках обгорелые, пахнущие костром ножны. Я бережно принял клинок, вытащил его – ни одного блика от ламп, потом склонил голову и поцеловал оружие. Сестра смотрела на меня, как на безумца. Я же был практически счастлив в этот момент, ласково поглаживая вырезанные буквы и цифры на рукояти – «ДБ-43» - мои инициалы и год, когда я получил оружие в дар от златоустовских мастеров.

Конечно, пристегнуть нож к поясу я не мог, поэтому спрятал его во внутренний карман пальто, и после этого спустился в нижний холл, где меня уже ожидали Флеминг и О'Хара. Оба одеты примерно, как я, только у ирландца на голове была восьмиугольная кепка, вместо шляпы. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, практически приплясывая на месте. Видно было, что он устал от долгого ожидания, и это вовсе не в его характере, и только лишь по приказу высокого начальства он готов пойти на уступки… характер у ирландца был скверный, авторитетов он не признавал, подчиняясь лишь Флемингу. О'Хара был словно старый цепной пес, готовый рвать любого, кто зайдет на его территорию. Впрочем, на меня он посмотрел вполне дружелюбно и даже пробормотал себе под нос нечто вроде приветствия.

Я кивнул в ответ – ирландец мне определенно нравился, и повернулся к Яну. Тот не заставил себя ожидать, тут же предложив:

- Пройдемся?

О'Хара хрюкнул что-то неопределенное, я же вновь нейтрально кивнул. Выбора у меня не было. Я в столице чужого государства и, пусть попал сюда против своей воли, но прежде я сказал Флемингу чистую правду – сейчас я дезертир. Это произошло случайно, но факт остается фактом. Мне нужно вернуться на фронт как можно скорее. Пусть даже меня там расстреляют, как засланного агента – плевать! Мое место там, а не здесь.

Мы прошли сквозь парк, в котором прежде беседовали с Флемингом. Ворота нам открыли без малейших вопросов, и минут через пять мы оказались на довольно оживленной улице города. Удивительно, но клиника находилась непосредственно в одном из кварталов, а не где-то в пригороде. И даже странно, что я не слышал из палаты посторонних шумов.

- London is the capital of Great Britain, - пробормотал я себе под нос.

- Что, простите? – не расслышал Флеминг.

Я промолчал.

Город производил жуткое впечатление. Он еще не восстановился после бомбежек двухлетней давности, лишь слегка зализал раны. Многие дома были частично или целиком разрушены, только строительный мусор, громоздящийся огромными кучами, говорил о том, что когда-то на этом месте жили люди. Конечно, с улиц кирпичи и прочие обломки давно убрали, и ничто не мешало проходу, но город впитал страх и ярость в свою сущность и прекрасно запомнил, что с ним сделали немцы в начале войны, когда более полугода ежедневно по несколько раз бомбили столицу, устроив так называемый «Лондонский блиц». Кстати, Гитлер тогда ввел нововведение – приказал Герману Герингу, шефу «Люфтваффе», бомбить не только стратегически важные точки, но и жилые кварталы с мирным населением.

К чести лондонцев, они не пали духом, хотя немецкая авиация уничтожала квартал за кварталом, сокрушая древние исторические памятники. И лишь собор Святого Павла щадили, но только потому, что он служил прекрасным ориентиром для летчиков в ночное время суток, громадой возвышаясь над городом.

Горожане не поддались панике, не прогнулись, и все так же каждое утро шли на службу, с трудом пробираясь сквозь руины. За одно это они были достойны моего глубокого уважения. Ведь те же парижане… впрочем, не будем о трусах…

Вот и сейчас люди спешили по своим делам, на нас никто не смотрел. Слегка пахло чем-то горелым, казалось, этот запах навсегда въелся в окружающие дома, а небо было серым и мрачным, и создавалось ощущение, что вот-вот пойдет дождь, но ни у кого вокруг зонтов при себе не имелось. Из этого я сделал вывод, что такая погода – вполне бытовое явление для этих мест, и беспокоиться не о чем.

- Знаете… а вы оказались правы. Я выяснил, что ваш сосед по палате был помещен туда… как бы выразиться точнее… вопреки моей воле, - наконец, заговорил Флеминг. – Полагаю, он, и правда, был приставлен шпионить за вами… вот только они выбрали не того соглядатая.

- У вас много врагов? – полюбопытствовал я.