– Не знаю, как ты себя оцениваешь, – произнес Иван, – но, насколько мне известно, единственный, кто не «волат», это «шкиз». (Для непосвященных, а вероятно, таких много, объясняем, что «шкиз» – это лицо, облеченное высшей властью, обладающее некой infalibilitas {непогрешимостью (лат.)}, портреты его обычно рисуют в расшитом облачении, лицо это превыше всех королей и пользуется всеобщим почетом. А «волат» {термин при игре в тарок. Означает «бито». Одновременно игра слов: «волат» означает еще и «летит»} – пароль вольных каменщиков, означающий такое положение, когда попранное право вынуждено в течение некоторого времени покоряться фактической власти.) – А! – проговорил капитан. – Так ты и в этом разбираешься? А в карты ты играешь, ученый муж?
– Раз в три года.
– Маловато.
Почему маловато, он не успел сказать, так как снизу пришел граф Иштван и сообщил, что общество уже разошлось, графиня отправляется на покой, поэтому следует положить конец шумным развлечениям. Все нашли это вполне естественным.
Но о возвращении домой не может быть и речи, – сказал маркграф Салиста. – Сыграем в тарок! Нечего попусту терять время, отведенное для дела.
– Кто будет играть?
Прежде всего, разумеется, господин аббат – для него это научное занятие. Затем граф Оскар – у него это страсть. Третий – капитан, для него это metier {ремесло (франц.)}. A кто же четвертый?
– Ну-с, мой ученый друг?
Граф Иштван счел не лишним заметить гостю, что господа играют всегда крупно.
– Ах, что вы! – воскликнул маркграф Салиста. – По крейцеру за point {очко (франц.)}.
– Это верно, но, играя на крейцеры, за одну партию можно проиграть семьсот – восемьсот форинтов. Они тут тарок в азартную игру превращают.
Иван улыбнулся.
– Я ежедневно играю в азартную игру с крупнейшим вельможей, имя которому – природа. Каждый день ради ничтожной прибыли я ставлю на карту все мое состояние.
И он придвинул стул к зеленому карточному столику.
Хорошая это игра, которой заняты сейчас господа. Ее и в селах любят, только там еще не сообразили, как ее можно сделать азартной. Обыкновенно азартные игры не требуют ничего, кроме везенья и отваги. Даже мертвецки пьяный человек может выиграть. Но в тароке слепая удача, везенье, глупая случайность соединяются с расчетом, предусмотрительностью, осторожностью и риском. При игре в тарок приходится следить не только за картами, но и за лицами партнеров. Нужно быть Лаватером и уметь читать по лицам партнеров и Тартюфом, который не позволяет прочесть что-либо по своему лицу. Великим артистом, который выражает отчаяние, когда рад, и хорохорится, когда испытывает страх. Полководцем, составляющим при каждом повороте игры новый план сражения, Боско, еще при сдаче угадывающим, у кого какие карты на руках. Великодушным партнером, способным, если «надо», на жертву ради «будущего», ради «общего дела».
Поэтому господа очень жалели Ивана, когда он сел к карточному столу с тремя столь маститыми игроками. Эта игра не для человека, берущего в руки карты раз в три года и притрагивающегося к бутылке с вином раз в год. В особенности если тот и другой случай приходятся на один день.
В семь утра партнеры встали из-за стола.
Отставив стул, маркграф Салиста сказал Ивану:
– Ну, приятель, великое счастье для общества, что ты только раз в год пьешь и раз в три года играешь. Занимайся ты этим ежедневно, в подвале ялича не осталось бы вина, а в кассе Ротшильда – денег.
Иван очистил всех троих ad perament saccum {Здесь: до последнего гроша (лат.)}.
– Н-да, он все умеет! – вздохнул господин аббат.
– Ну, выпьем еще на прощанье! – сказал маркграф. – Где абсент?
И он наполнил два бокала для шампанского ядовитым, крепким зельем, отсвечивающим зеленью, которое умные люди, стесняющиеся своего ума, потягивают из рюмок величиной с наперсток.
– Ну, а это напоследок.
Граф Иштван только головой покачал, услышав шутку, но Иван поднял бокал, чокнулся с капитаном и залпом выпил крепчайший абсент.
И, как человек, сделавший все, что от него требовалось, вежливо попрощался с графом Иштваном, который просил его и впредь считать себя желанным гостем в его доме. Иван подождал господина аббата, и они вместе удалились.
А вот маркграф Салиста с трудом добрался даже до передней. Доза абсента была все же чересчур велика! В передней он удивил друзей тем, что схватил каракулевую шапку Ивана и не отдавал ее, утверждая, что она принадлежит ему. В конце концов пришлось Ивану ехать домой в военной с золотыми пуговицами фуражке маркграфа.