Черное солнце

Чёрные воющие создания укрыли собой адскую машину, и невидимые охранники небытия, скользящие в пространстве, провели поезд через разломы в реальности. Чудовищный локомотив нёсся с огромной скоростью по кровавому пути целую вечность. Охранники бездны кормились душами дураков, что случайно вторглись в эту область мироздания. Безумцы, сунувшие нос в запретную магию и сумевшие открыть врата между измерениями, были их пищей.

Окровавленные рельсы вели сквозь невозможные, немыслимые, несусветные миры. Миры, жившие только благодаря машинам, миры, порождённые злом, миры, охваченные сумасшествием, миры Хаоса, миры безумия и миры смерти. Всё было здесь. Любое знание, которое порождало новую область возможностей, могло быть обретено здесь. И Уриэль чувствовал даже физически, как разнообразная информация переполняет его готовый лопнуть от боли мозг.

Сила, что удерживала до сих пор его хрупкий разум от полного разрушения, утекала, как песок сквозь пальцы. Теперь душой Вентриса овладело осознание пустоты существования и бессмысленности каких бы то ни было действий. Капитан, несмотря ни на что, отчаянно сражался с этим безумием и изо всех сил старался сохранить ясность мысли.

Его звали Уриэль Вентрис.

Он был воином Императора, поклявшимся защищать Его владения до последнего вздоха.

Он был Космодесантником.

Его воля несгибаема, его целеустремлённость и решимость намного сильнее, чем у любого другого смертного. Он оказался в чреве мерзкой твари, но он не даст так просто себя сожрать.

Он был… Кем? Его сознание блекло, и сила Хаоса овладевала им, несмотря на защиту адской машины. Уриэль осознавал, что безумие, разрушившее душу и разум многих смельчаков, решивших проникнуть сюда, уничтожает теперь и его. Он боролся изо всех сил, пытаясь сохранить здравый рассудок, в то время как перед его глазами проносилась вся его жизнь. Перед ним прокручивались все возможные варианты того, как она могла бы сложиться. Видения из возможного заставляли Уриэля сдерживать дыхание…

Он видел себя морщинистым стариком, он видел себя юношей, распростёртым на простой кровати,

Который так и не стал

новобранцем, окружённым многочисленными опечаленными родственниками.

Он был стройным и поджарым. Рядом стоял и его сын, такой же темноволосый, мускулистый — фермер, привычный к тяжёлому труду. Он был выше своего отца, и у него был взгляд воина.

своим на земле родного

Сердце Уриэля наполнялось гордостью и сожалением одновременно:

Калта. Черты его лица были мягкими, но на них отпечаталось

гордостью за своего сына и сожалением

сожаление, что

о том, что этот жизненный путь он никогда не смог бы избрать для себя…

этот жизненный путь он никогда не смог бы избрать для себя…

Образы обоих поблекли в его сознании, хотя он страстно желал увидеть ещё, чтобы узнать, в какой же миг он совершил поворот и прожил свою жизнь иначе. Но ему не суждено было узнать это, и новое видение предстало без разрешения перед его глазами.

Павонис.

Дорога Чёрных Костей.

Тарсис Ультра.

Медренгард.

Что это за места? Как звали людей, что жили там? Это воспоминания или фантазии? Бывал ли он когда-нибудь там? Жил ли он там? Остались ли там его друзья? Он чувствовал вкус каждого слога в названиях, но не понимал их значения, хотя и сознавал, что должен знать их. Кроме… кроме последнего, которое вызывало смутные… воспоминания? Оно обладало привкусом калёного железа и резко пахло то ли пеплом, то ли нефтью. В нём Уриэлю слышались рёв громадной топки и стук поршней адской машины.

Эта реальность была чужда ему. Но что мешало ей вторгнуться без приглашения в его рассыпающееся сознание? Враждебная действительность определяла его мироощущение, занимая все больше места и вытесняя всё остальное. Внезапно это наваждение исчезло, но было поздно — его разум не выдержал испытания.

Больше ничто не имело смысла. Всё исчезало под напором информации. Он не мог больше удерживать в уме никакие логические цепочки. Он чувствовал, как его мысли клубятся, подобно мириадам пчёл. Эта скорость не давала возможности опомниться. Уриэль далёким уголком сознания улавливал, что безумие врывается в его мозг, но не мог ничего сделать. Оно убивало разум и развращало душу, но самым страшным было то, что даже если он и переживёт это, то никогда уже не сможет избавиться от его ядовитой печати.

Голос, который раздался в голове Уриэля Вентриса, был гласом создания, живущего вне реальностей, вне измерений, вне времени, вне пространства:

— Не бойся, Ультрамарин. Это путешествие ничуть не страшнее и не опаснее жизни обычного смертного. — Голос растаял в рёве адской машины. Значит, Уриэль вновь возвращался в какую-то отдельную реальность. — Тем более что оно уже подходит к концу.