Через Западный океан

При грохоте выстрела индейцы-проводники присели и закрыли глаза. Только Нитамури, уже знавший, как бахает это ужасное оружие бледнолицых, остался стоять, хотя все-таки заткнул уши указательными пальцами и зажмурился.

– Не бойся, – ободрил его Родригес. – Мы пока не отстреливаем индейцев.

Отряд двинулся дальше, стараясь быстрее миновать поросшие тростниками берега, где можно было случайно столкнуться с таким же хищным чудовищем. Испанцы держали аркебузы наготове – и не зря.

Спустя полчаса огромный ящер напал на отряд и схватил поперек туловища молодого проводника. Тот отчаянно закричал. Пожилой индеец воткнул в бок чудовища свое копье с обсидиановым острием. Однако, пока шедший немного дальше испанец целился в хищника из аркебузы, ящер успел рвануться обратно в реку, не выпуская из пасти свою добычу. Выстрел прогремел. Однако чудовище, продолжая держать в пасти индейца, рухнуло в воду. Брызги полетели по сторонам. И все люди увидели, как по берегу к своему удачливому сородичу мчится еще один хвостатый монстр с распахнутой пастью. Он бежал на своих коротких лапах со скоростью сбесившегося осла и ринулся отнимать добычу у того, что получил вдогонку свинцовую пулю.

– Кончено, парня уже не спасти, – сказал Родригес пожилому проводнику. – Скорей идем отсюда подальше. Господь и Пресвятая Дева, спасите нас от порождений сатаны…

Пожилой индеец с окаменевшим лицом поднял свое копье. Он понял сказанное Родригесом, хотя и не знал испанского.

– Ай-ай, – тихо всхлипнул Нетамури, – нет Бияхо… Совсем плохо… У нас (он имел в виду остров откуда его забрали) нет такой зверь… Здесь плохо…

К счастью, на протяжении ближайших часов люди с «Пинты» видели хищных ящеров только издали. Матросы старались держаться ближе друг к другу и напряженно оглядывались по сторонам.

Однако местность стала меняться. Болотистые берега озер, поросшие тростниками, отступили. Появились гряды лесистых холмов, с большими редкими деревьями, на которых сидели огромные птицы. Птиц было много, они были похожи на орлов, но, пожалуй, казались более крупными, чем самые большие хищные птицы в горах Испании[13]. Некоторые взлетали, распахнув огромные крылья, и парили над отрядом словно собираясь напасть. Испанцы приложили к плечу приклады арбалетов и аркебуз.

– Не надо стрелять, – предупредил их через Нетамури старший индеец. – Они не нападут. Они питаются падалью.

Постепенно тропа, по которой двигался отряд искателей золота, стала расширяться. Со временем она стала шириной в несколько человеческих шагов и казалась основательно утоптанной. Тем не менее кругом лежали пустынные, просторные земли, поросшие невысокой травой. Пробегали где-то поодаль дикие козы – безрогие антилопы, немногочисленными стадами стремительно удалявшиеся при виде людей.

Чтобы переночевать спокойно, старший индеец предложил отойти в сторону от дороги примерно на полмили (в понимании испанцев) и спрятаться за деревьями. Так и сделали; ночью – тоже по совету проводника – не зажигали костра на всякий случай. Сменную охрану оставляли, конечно. И вот что случилось ночью.

Когда все утомленные походом заснули, кроме одного испанца с заряженной аркебузой и одного индейца с натянутым луком, послышался отдаленный звук. Он напоминал тонкий далекий вой.

По прошествии времени в той стороне, куда уходила утоптанная дорога, забрезжил красноватый свет. Далекий вой усилился, стал более четко различимым и явно приближался.

Сторожевые разбудили спящих. Протирая глаза, испанцы прислушались. Вой приближался, и свет становился все явственней и ярче. Луна в эту ночь почти не светила, хотя небо было безоблачное.

Скоро стало понятно, что тонкий вой – это пение высокого женского голоса. А странный красноватый свет исходит от большого числа факелов, который люди, какие-то индейцы, освещали дорогу, сопровождая довольно многолюдное шествие.

Показались индейцы, несущие на плечах нечто похожее на трон, – то есть седалище, украшенное блестящими узорами с металлическим блеском. На этом троне сидела обнаженная (сияющая только браслетами и ожерельями) молодая женщина с распущенными волосами. Она продолжала петь что-то торжественное, похожее на дикий гимн. По краям дороги шли рослые воины, полуголые, но с длинными копьями и колчанами за спиной.

Примерно двенадцать-пятнадцать носильщиков тащили клетку из толстых деревянных перекладин, в которой сидел, собравшись в огромный комок, зверь с пятнистой шкурой, время от времени издававший хриплый утробный рык.

Дальше, за клеткой со зверем, опять несли подобие трона, а на троне восседал седовласый, в высоком колпаке с перьями и ограненными самоцветами индеец – скорее всего, какой-то жрец или вождь. Он держал в руке нечто похожее на королевский скипетр.

После всех этих особо заметных фигур шествия дорогу топтали сотни две или три индейцев без копий и каких-либо отличий – мужчины и женщины. Некоторые поднимали над головами горящие факелы, другие были без факелов. Они помахивали ветками растения с перистыми листьями.