Через Западный океан

В ветвях высоких деревьев, переплетенных широколистными цветущими лианами, мореплаватели разглядели не только красноперых или желтых с синими хохолками попугаев, которые были им уже знакомы на островах, но также большие стаи обезьян, с воплями преследовавшие их по верхушкам древесных крон. У этих крикливых назойливых животных с длинными цепкими хвостами морды выражали вражду и досаду, – будто идущие по лесной тропе люди чем-то им помешали. Они мчались над головами путешественников, не переставая пронзительно верещать, пока пожилой индеец с коротким копьем не издал с помощью свистка резкий высокий звук. После чего обезьяны в одно мгновение умолкли, а затем умчались по ветвям в неизвестном направлении.

Затем появились другие обезьяны, крупнее прежних. У этих оказались длинные унылые носы и рыжие космы на голове. Но они не выражали никаких признаков недовольства. Они молча следили за передвижением людей далеко внизу, под ветвями, занимаемыми носатыми зрителями, и так же молча убрались, прячась в густой листве, почти непроницаемой для солнечного света.

Пожилой проводник указал однажды Родригесу и побудил перевести Нетамури, указав на небольших зеленовато-сизых змеек, свисавших иногда с древесных сучьев, что, мол, следует быть по поводу этих малозаметных гадов очень осторожными, ибо их укус неминуемо несет смерть.

Родригес, обернувшись, передал сообщение проводника остальным испанцам. Те хмуро покивали, принимая сведения об опасности, таящейся в этом лесу. Выругались себе под нос и озирались теперь по сторонам с тревогой.

– Вот твари поганые, – бормотали бородатые мореходы, – и не заметишь, как свалятся тебе на голову. А то и сам случайно наступишь или схватишь рукой. Милостивый Господь и Пресвятая Дева, спасите нас…

Однако надежда добраться до мест, изобилующих золотыми россыпями или самородками, пленяли их сердца. Они приготовились к всевозможным угрозам и опасностям. Это были мужественные люди, но охваченные одной меркантильной страстью: добыть золото.

К ночи из глубины леса донеслись жуткие звуки: рычание каких-то хищников, дикие изнывающие рыдания, какой-то жуткий рев и переливающийся многократно тоскливый вой.

– Это обезьяны, что ли? – спросил через Нетамури Родригес у пожилого индейца.

– Нет, – отвечал индеец, – это страшный зверь, пожирающий все на своем пути. И духи леса, еще более ужасные… – во всяком случае, так, примерно, понял ответ проводника по спотыкливому переводу Нетамури помощник капитана Пинсона. Он тут же передавал свои познания собратьям в этом неслыханном плавании через Западный океан.

Наступление темноты предупредили, разведя с помощью индейцев костер, расчистив полянку вокруг костра и выставив на ночь сменный караул. Остальные подготовили для сна ложа из своих мешков и улеглись. Один испанец с аркебузой и один индеец с приготовленной стрелой и натянутым луком уселись лицом к лесу.

Кто-то приблизился посреди ночи и глядел из тьмы желтыми немигающими глазами. Испанец не знал, что придумать: стрельнуть, что ли, из аркебузы? Но молодой индеец решил по-своему. Он выбрал в костре головню покрупнее, сильно размахнулся и метнул ее прямо в немигающие глаза. Раздался резкий вскрик, потом стон и хихиканье… Желтые глаза исчезли. Больше не появлялись.

Утром проводник сказал через Нетамури: приходил лесной дух человеческого вида, но с длинными острыми зубами. Если человек из деревни будет один, то его он загрызет и выпьет всю кровь. А если людей много, как теперь, то этот лесной дух не страшен. Но все-таки надо быть настороже. Главное, не подпустить близко, а то укусит. Поэтому молодой Бияхо (так звали индейца-караульщика) поступил правильно.

Быстро поев и хлебнув воды из глиняных фляг, заспешили дальше. Лес временно кончился, начались открытые болотистые равнины с озерами и небольшими реками, соединявшими их. Проводник предупредил: чтобы шли точно по его следам, не отклоняясь в сторону, – можно провалиться в трясину рядом с тропой.

Через некоторое время выскочила лягушка желто-коричневого цвета и величиной с испанскую кошку. Она запрыгала рядом с идущими.

– Ну и пакость… – пробормотал один из матросов. Он хотел было отшвырнуть противное существо ногой.

Тут индеец, шедший поблизости, замотал головой. Даже оттолкнул бородатого гостя подальше; объяснил жестами: трогать нельзя, иначе лягушка может брызнуть в лицо ядом – тут, мол, либо умрешь, либо ослепнешь.

Пройдя еще несколько миль, испанцы подверглись нападению огромных ящериц, которые вылезли из озера и, распахнув зубастые пасти, пытались приблизиться к людям. Один матрос сказал: он слышал от португальцев, у которых есть колонии на африканском побережье, будто бы и там тоже в реках и озерах водятся такие же омерзительные опасные чудовища.

– Нам сейчас не до португальских чудовищ, – проговорил Родригес, готовя для выстрела аркебузу. – У нас тут своих хватает, как видишь… – Он выстрелил в голову одного из огромных ящеров[12].

На раненого ящера, окрасившего воду озера кровью, немедленно бросились другие и стали рвать своего сородича со свирепой жестокостью.