Через сто лет

Насчет прищепок я недавно додумался. Не я додумался, если честно, Костромина. Сцепляешь веки – и сами не раскрываются, и можно представить, что спишь. Вообще, Костромина много чего, оказывается, придумала, в ее дневнике, наверное, третья часть про изобретения. Конечно, ерунда всякая в основном. Космическая. Костромина, оказывается, приготовлялась. Думала, что если изобретет что-то полезное, то ее возьмут. Прищепки – это из области космической амуниции. В космосе невесомость и глаза все время открываются, даже во сне. Вот Костромина и изобрела – прищепки с мягкими лапками. Очень удобно. Потом тянучую воду еще. Ее разливаешь – а она не разбрызгивается, летает шаром, тоже в космосе очень удобно. Правда, вода эта была только в формулах, Костромина ее так и не сделала, не успела. Придется мне.

Или вот еще, тараканья смерть. Ловушка такая, для тараканов. Эти насекомые – бич всех космических аппаратов, пролезают через все карантины, портят оборудование, одним словом, вредят по всем параметрам. Травить их нельзя – любая химия в невесомости чрезвычайно опасна, лучше не связываться. А Костромина придумала особые пищалки – приманивают тараканов писком и убивают током. Полезная вообще штука. Их она успела построить, я нашел в ее комнате. Принес к себе, включил. Пищат. Только тараканов у меня дома и так нет. А пищат противно, я бы на месте тараканов в эти ловушки ни за что не полез бы.

Велосипед еще изобрела – совсем удивительно, этого от нее не ожидал. Только построить не успела. Неплохая конструкция – маховик для гашения избыточной мощности и динамомашина – теперь можно на ходу вырабатывать энергию. Только непонятно, куда эту энергию скачивать. И еще антисобачник. Такой комплексный аппарат, предотвращающий попадание собак под колеса. Во-первых, свисток, отпугивающий всех мелких животных на расстоянии пять метров, во-вторых, специальные крылья-щитки – отбрасывающие в сторону этих самых мелких животных, если они пренебрегут предостерегающими сигналами. Наверное, эффективный. Я построю. Обязательно.

Начинает пищать будильник. Я подхожу к окну.

Хорошая погода. Снег. Белый и какой-то золотисто-сияющий – в модификаторах погоды изменили настройки – и теперь можно делать разноцветные снега. И дожди. Но сейчас снега, потому что зима.

Протираю стекло и спешу в ванную. Смотрю в зеркало. Ничего. Включается плазма. Бледное, с сине-красными прожилками лицо. Нос, губы, изрезанные мелкими белыми шрамиками, красные глаза, кожа…

Никаких изменений.

Но ничего, подождем. Терпение и еще раз терпение, и сто сорок раз терпение.

Иду в ванную.

Сначала левый. Сжал покрепче, дернул вниз и вбок.

Удивительно, но это больно. Действительно больно. Голову почти до затылка пробивает сияющая молния, разветвляясь по капиллярам мозга электрическим деревом, выпрыгивает из глаз.

Левый клык, как всегда, страшен. Похож на спрута, распустившего щупальца. Пять корней. У людей в каждом нормальном зубе три корня. У нас пять. Поэтому они держатся гораздо крепче, сидят гораздо глубже.

В десне дыра, кровь диким красным сгустком.

Я роняю зуб в раковину, и мне, как всегда, кажется, что он шевелится. Тут же хватаюсь за правый, тяну, клык ломается. Боль в висках, я пробую подцепить обломок, но плоскогубцы не достают.

Тогда я беру дрель.

Это занимает двенадцать минут.

Я прополаскиваю зубы под краном, помещаю под электрополотенце. Две минуты – и они сухие и блестящие. Снимаю с полки банку с буквой «Л», открываю крышку и опускаю туда клык. Это банка для левых.

Уже пятая.

Правый, соответственно, отправляется в банку «П».

Тоже пятая.

Больно. Не знаю, может, мне чудится, но каждый раз чуть больнее, чем раньше.

Сила в зубах.

Смотрю на себя в плазму. Больно. Но надо стараться. Надо. Я щелкаю плоскогубцами и выворачиваю нижний левый. Нижние идут всегда легче, в этом плюс.

Нижний правый, хрясть. Нижние не различаю, все в одну банку, два раза бряк. Все.

На лбу пот. У меня выступает на лбу пот – и я вытираю его рукавом. Совсем по-человечески.

Все. Самое сложное позади. Я улыбаюсь. Без клыков я выгляжу хуже. Рваные кровавые прорехи, некрасиво. Прополаскиваю водой, плюю в раковину.

Сила в зубах. Достаю из ящика подкову, сворачиваю набок. Легко. Опять легко. Почему все время легко?!!

Успокаиваюсь.

В последнее время я научился быстро приходить в ярость. Оказалось, что приходить в ярость достаточно просто: надо напружить мышцы в верхней части живота, сильно напружить, свернуть в комок и дождаться, пока не зажжет, а потом резко распустить. Кипящая кровь рванет вверх, в голову, и на несколько секунд ты утратишь ясность сознания и захочешь сделать что-нибудь резкое. Это и есть ярость. Я тренировался почти три месяца, сидя на балконе и глядя на улицу, и теперь могу напрягать ярость за несколько мгновений, и иногда это происходит даже непроизвольно, так что приходится гасить.

Другие чувства я тоже научился, есть много методик. Для некоторых надо напрягать мускулатуру, для других растягиваются сухожилия, а для третьих требуется сломать, допустим, пальцы. Соулбилдинг. Теперь я посещаю занятия.

Любовь…