Через семь гробов

Корнев вскочил с кровати, метнулся в рубку и уселся за компьютер. Проведя несколько минут в Руссети, удовлетворенно потер руки. Да, биосканер оставляет следы, которые при использовании соответствующего оборудования можно заметить. Вот их-то и нашел прапорщик Татаринов.

Так, а для чего используется биосканер? Правильно, для обнаружения и последующей идентификации биологических следов человека — отпечатков пальцев, потожировых выделений, чего-то там еще… Если учесть, что работали этим биосканером в пассажирских каютах, то интересовали взломщиков следы именно пассажиров. А каких именно пассажиров? Четверых геологов, севших на Райнланде? Хм, вряд ли. Они ведь так на Валентайне и остались, так что их биологические следы куда проще было срисовать там. Да и зачем следы, если их и самих можно было найти и незаметно сделать сколько угодно снимков? Нет, искали следы пассажиров, которых на Валентайне не было. Причем пассажиров недавних. И подходил под такое определение только один человек — Дмитрий Николаевич Лозинцев. Потому что до него Корнев совершил аж два рейса без пассажиров. Так что если бы разыскивали тех, кого он возил до Лозинцева, подсуетились бы раньше.

Ох, Дмитрий Николаевич… Интересный ты человек, чтоб тебя… И кому-то ты настолько интересен, что хотят тебя идентифицировать по всем правилам…

Да мать же твою куда не надо! Корнев аж подскочил. Получается, что возня неизвестных взломщиков на «Чеглоке» и непонятные происшествия с «Мариной» и «Файр Дэнсом» — это не одно и то же! Или… Корнев не знал, каковы были цели злоумышленников на этих кораблях, тем более что достичь своих целей тем придуркам так и не удалось. Может, и там пытались идентифицировать каких-либо пассажиров. В любом случае надо сообщить Сергееву, хотя он, как профессионал, наверняка уже и сам это заметил.

Коммуникатор приятным женским голосом сообщил, что вызываемый абонент (в данном случае штабс-ротмистр Сергеев) в настоящее время ответить не может, но примет сообщение голосом или почтой. Корнев решил, что сейчас не тот случай, чтобы пользоваться голосовым сообщением — свои соображения надо изложить четко, ясно и так, чтобы адресату было удобнее их обдумать. Поэтому через несколько минут штабс-ротмистру Сергееву от капитана-пилота Корнева ушло письмо по сетевой почте. Немного подумав, Роман отправил еще одно письмо — Лозинцеву.

Корнев считал, что в некоторой степени мог быть собой доволен. На вопрос о том, что и зачем делали взломщики на его корабле, ответ он нашел. Хуже было с тем, что и как делать дальше. Здесь Роман, как ни старался, ничего толкового придумать не смог. Оставалось только следовать указаниям штабс-ротмистра Сергеева и исправно сообщать русским представителям на Фронтире о своем местонахождении. Ну и, конечно, надеяться, что жандармы размотают этот клубок.

Все-таки, что ни говори, а получается что-то совершенно непонятное. Нет, на Фронтире русскими были довольны отнюдь не все. И недовольство это временами очень даже отчетливо проявлялось. Но в последние годы, ну, по крайней мере, за те два года, что сам Корнев мотался по Фронтиру, оно, это недовольство, никогда не выходило за рамки мелких пакостей. Проволынят с погрузкой-разгрузкой, с той же заправкой, например. В кабаке привяжутся с целью дать или получить в зубы. Тут Корневу везло — его кулаки встречались с неприятельскими зубами чаще, чем это случалось с обратным знаком. Иногда даже устраивали затяжки с оплатой, но совсем редко. В общем, ничего страшного. А тут… Непонятно это. Потому и неприятно. А если уж совсем по-честному, то даже страшновато как-то.

Ну да, как говорится, волков бояться — в лес не ходить. Против неприятного чувства какого-то неясного страха Корнев применил испытанное народное средство — работу. Пассажирскую каюту Роман привел в такой идеальный порядок, что даже жалко было пускать в нее тех, для кого она, собственно, и предназначалась. В своей каюте тоже прибрался на совесть. Немного отдохнув, прибрался еще и в рубке. Была еще мысль хотя бы частично прибраться в трюме, но там еще оставались кое-какой груз, так что эту идею Корнев отверг как явно нежизнеспособную.

А дальше было уже проще. Обилие работы поспособствовало крепкому здоровому сну, утро Роман встретил хорошим завтраком (не на корабле, а в приличном заведении рядом с космопортом), а там явились и пассажиры. Они, кстати, оказались нормальными молодыми ребятами — итальянцами, завербовавшимися на рудники Миллисенты. Правда, поначалу эти парни очень уж сильно галдели, пока устраивались на корабле. Зато потом углубились в виртуальную реальность «спэйслайна» — модной компьютерной игры — и до самого пункта назначения Роман их даже не видел.

Там же, на Миллисенте, Корнев почти сразу нашел себе и новый фрахт. Пару контейнеров с биоматериалами надо было доставить аж на Томб. Далековато, конечно, да и найти на Томбе что-то, что можно с хорошей выгодой отвезти в другие миры, было не так просто, но предложенная оплата этот рейс вполне оправдывала.