Через семь гробов

  К концу дня машина приобрела почти законченный вид. То есть все было сделано, оставалось только испытать. Компоновка салона гравилета ничем не отличалась от той, которую отработали еще на старинных автомобилях - впереди слева сиденье водителя, рядом кресло для пассажира, за ними - диван для еще троих пассажиров. В итоге осталось только водительское кресло, остальные посадочные места были безжалостно удалены. Справа от водителя во всю длину салона жестко встала спарка пулеметов, для которых пришлось прорезать отверстия в лобовом стекле, место за водительской спиной заняли коробки с патронами, бак охлаждающей жидкости и моторчики для подачи боеприпасов и циркуляции охладителя. Самое сложное оказалось приделать ко всему этому прицел, но Хельга справилась, собрав хитрую конструкцию из старой видеокамеры и маленького мониторчика от простенького коммуникатора, а потом приделав ко всему этому блок от переносного компьютера. Уже вечером, открыв ворота и установив мишени на некотором расстоянии от ангара, Корнев опробовал оружие и прицел и остался доволен. Едва он отстрелял несколько коротких очередей и с помощью Хельги отладил прицел, прибыла и, так сказать, приемка - зампред Объединенного совета акционеров Бьорн Хеллинг, как выяснилось, настоящий хозяин гравилета и отец того самого Кнута Хеллинга. Хеллинг-старший внимательно осмотрел машину, выслушал все необходимые разъяснения, задал пару довольно толковых вопросов и постановил принять машину на вооружение. Единственным вмешательством высокого начальства в работу стало требование нарисовать на бортах и носу гравилета скраггенхольдские флаги - белый крест в синем поле, - что Йоран и сделал прямо в его присутствии.

  Пока Йоран занимался своими художествами, господин Хеллинг отвел Корнева в сторонку.

  - Мой сын сейчас в больнице, - тихо сказал он Роману. - Ему будут восстанавливать ногу, это надолго. Пока он летал на разведку, он мне и подчинялся. Так что и вы, господин Корнев, будете подчиняться только мне. То есть действуйте по собственному разумению, но сбейте их всех, чтобы ни одна свинья больше не летала. Вот вам частоты для связи, вот карты с расположением наших и укров на сегодня, вот здесь и здесь, - он показал пометки на картах, - базы их флайеров. Нам надо продержаться еще неделю. Сделайте так, чтобы эту неделю они не могли летать - и мы ваши должники. Кнут еще не знает, сегодня под обстрел попала его подруга... Спасти не успели.

  Договорившись с Хеллингом о способах связи, остаток ночи Корнев, наглотавшись стимуляторов, использовал для привыкания к новой машине, благо, укры в темное время суток не летали. Роману же было все равно - на гравилете стояла система ночного видения, позволявшая совершенно свободно управлять машиной в темноте. Раньше Корневу приходилось летать на гравилетах, однако нечасто, да и на обычных, открытых, так что практика не помешала. Впрочем, спроектирован и сделан гравилет был на совесть, так что допустить фатальные ошибки в управлении на нем было просто невозможно. То есть попытка, например, завалиться набок так, чтобы антиграв перестал взаимодействовать с планетарной гравитацией, кончалась очень быстро - метра два свободного падения, а затем автоматика разворачивала машину брюхом вниз и это самое падение тут же прекращалось. Отключить автоматику было теоретически невозможно, но по просьбе Корнева Йоран сделал так, чтобы при пикировании запас времени на падение был побольше и переход в нормальное положение совершался управляемо. Ну и еще парочку мелких дополнений пришлось внести - вроде усиления пристежных ремней на пилотском кресле и так далее. Как ни странно, осталось даже время на отдых - немного, правда, около двух часов. А незадолго до рассвета Корнев выскользнул на гравилете из ангара и, набрав высоту, отправился к украм в гости.

  Атаковать базу, откуда укры летали на Хеймарсдален, Корнев поостерегся. Все-таки это не то, что следует делать в одиночку. А вот оказаться к этой базе поближе, да еще и пока местное солнце совсем еще не взошло - дело совсем другое. Так что когда окрестности базы заполнились солнечным светом, яркие лучи дневного светила не давали никому увидеть гравилет, выписывающий в небе восьмерки рядом с прибежищем летающих машин мятежников.