Через семь гробов 2

Хайди начала потихоньку готовиться к вечернему выходу. Роман никогда не мог понять, что на самом деле означают для женщин все эти длительные процедуры с рисованием лица поверх уже имеющегося, строительством сложных конструкций из волос, мучительным выбором одежды — то ли исполнение какого-то неведомого долга, то ли наркотическую зависимость, а может, даже, и некое древнее проклятие, но сейчас он впервые в жизни подумал об этом как о каком-то спасительном ритуале, позволяющем прекрасной половине человечества во многих нелегких ситуациях переключиться с любых проблем на неукоснительное выполнение этих самых обрядовых действий. Применительно к любимой жене подумал даже с завистью. Занята делом, пусть и непонятным ему, и в ее голове для всех этих мыслей и вопросов места не остается. А тут думай, соображай, строй предположения и логические цепочки, пытайся понять то, что понять, по идее, в принципе невозможно…

Пока что Корневу удалось придумать лишь то, что именно он попросит у капитана Ферри в виде возврата долга, о котором Айвен уже дважды упоминал, да и то, идея эта пришла ему в голову еще до известия о полувоскрешении Саммера. Правда, Роман еще не придумал, как объяснить капитану свой интерес. Айвен — мужик умный, и как направить его интерес, который обязательно проявится, в сторону, Корневу пока в голову не приходило. Но ничего, время у него есть, придумает. Кстати, капитана под всем этим соусом можно бы и завербовать, вот только не его, штабс-ротмистра Корнева, это компетенция. А так свой человек, постоянно имеющий дело с богатой публикой Фронтира и Запад, был бы, наверное, кстати. Надо будет отписать Сергееву с обоснованием. Потому как, имея капитана Ферри сознательным помощником, тут такого можно наделать… С другой стороны, вряд ли имеет смысл вербовать капитана сейчас. Все-таки осторожность не помешает, так что стоит получше подумать, как отвести капитану глаза. Ладно, изложит он Сергееву все свои соображения насчет вербовки, что за, что против, но впрочем, это позже. Уж точно не сегодня.

За всеми своими размышлениями Корнев не заметил, как собралась Хайди. Ого, это ж сколько времени он гонял мысли туда-сюда? Так, надо бы и самому собраться. С этим делом, благодаря неистребимым привычкам, накрепко внедренным в подкорку еще в военном училище, он справился быстро, сопровождаемый необидными насмешками любимой супруги. Ну да, смеется, что раньше него собралась. Но это если считать, когда она собираться закончила. А вот если учесть, когда она начала и когда начал он…

В шутливую перепалку супругов Корневых вмешался мелодичный женский голос, по внутренней трансляции оповестивший леди и джентльменов, что капитан Ферри приглашает их в большой салон. Ну, пошли, что ли.

Сообщение капитана о возвращении в нормальный мир публика приняла на ура. Удивительно, но даже Хаксли сиял как надраенная перед парадом пряжка солдатского ремня, вместе с Вителли и Дюбуа аплодировали Бейкер и Стоун (впрочем, эти, скорее имитировали бурную радость, как, кстати, и сами Корневы), а на высохших лицах обоих Недвицки появились узнаваемые, пусть и не сразу, намеки на улыбки. Да и было отчего — капитан мало того, что выдал приятную новость, так еще и целую речь толкнул, в содержании которой почетное место нашлось не только героической команде «Звезды счастья», но и проявившим выдающееся самообладание пассажирам.

А новость о тяжелой болезни мистера Саммера пассажиры восприняли ожидаемо по-разному. Вителли явно по-человечески жалели бывшего спортсмена, хотя и понятно было, что через несколько минут почти наверняка о нем забудут, реакцию Дюбуа Корнев не видел, уж очень неудобно для наблюдения они сидели, но там явно было что-то похожее, особенно со стороны маленькой мадам, а вот команда финансистов и физиков…

Оба Недвицки выражали явное недовольство. Видимо, привыкли, что их пожелания тут для всех как приказы, а капитан вместо нервного расстройства, как говорили они, приписал Саммеру изнурение организма профессиональным спортом. Зато Стоун только что не подпрыгивала от радости. Вот же мразь! Бейкер смотрел на отравительницу так, как будто никак не мог решить — сразу ее убить или сначала помучить. Корнев чуть было не зауважал его за такое, пока не понял, что Бейкер зол на эту гадину не из-за того, что отравила Саммера, а потому, что не пытается маскировать свою радость. Подонки. Гнусные подонки, мать их… Зато Хаксли, чуть отвернувшись, хорошо, что как раз в сторону Корнева, позволил себе иметь вид никак не довольный, а даже грустный, но так, быстренько и осторожненько, чтобы никто из своих не увидел. Так, интересно, очень интересно… С чего бы это?