Через семь гробов

  Роман угостил девушку чаем. Как он слышал, немцы не особенно любят пить чай, но к любимому ими кофе Корнев не привык, так что этого добра на 'Чеглоке' и не было. Однако же Хайди пила чай с удовольствием, хотя, конечно, в объемах его употребления тягаться с Корневым не могла. За чаем опять пошел разговор, на этот раз обо всякой житейской ерунде. С интересом, а иной раз и с удивлением Роман узнавал подробности повседневной жизни в Райхе, Хайди с таким же интересом расспрашивала о жизни в России. Кстати, интерес Хайди был куда более цепким. Девушка не только расспрашивала о том, как живут русские, но и старательно вникала в соответствующие слова и выражения, даже блокнотик у Корнева попросила и записывала. Немецкая обстоятельность, что поделать. Правда, Роман не всегда мог удовлетворить любопытство своей собеседницы в том, что касалось чисто женских интересов - тех же шмоток, например.

  Так вот и прошел этот день. Длинный, тяжелый и так мирно, почти по-домашнему закончившийся. Когда глаза у обоих начали слипаться, пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по каютам.

  Следующие три дня мало чем отличались один от другого. Разговаривали, смотрели фильмы и концерты, благо того и другого на корабле хватало. Корнев наконец посмотрел 'Распахнутые крылья' - нашумевший недавно германский фильм. Когда его показывали в России, у Романа руки не дошли посмотреть, а тут вот купил на Райнланде. Рассказывалось в фильме о становлении того, прежнего Райха, с которым Россия четыреста лет назад воевала не на жизнь, а на смерть. Но фильм удался, тут сказать было нечего. По крайней мере, Корнев начал понимать, почему Германия, которую на карте и сравнить-то с Россией было стыдно, смогла поставить под угрозу само существование его родины и держать за горло всю Европу. А еще Корнев понял, почему Россия и Райх стали союзниками - чтобы ни у кого больше не было не то что возможности, а даже и мысли их стравить.

  Как-то само собой получилось, что Хайди взяла в свои руки хозяйство на 'Чеглоке'. Хозяйства, правда, и было всего ничего, но Корнев так и не понял, почему в исполнении Хайди накрытый стол, например, выглядит куда как приятнее и привлекательнее. Поднадоевшие батончики с минералкой одни и те же, стол тот же, но вот... Корнев был вынужден признать совершенно мистическую природу того, что творило сочетание женской хозяйственности с немецкой организованностью. Никакого разумного объяснения происходящему все равно не было.

  Однако же очередной день на борту 'Чеглока' начался необычно. За завтраком Хайди вдруг спросила, какое сегодня число. Корнев оторопел. И это спрашивает носительница немецкого порядка? Откровенно говоря, Роману захотелось беззлобно, но от всей души поиздеваться над таким чудовищным покушением на основы, но, глядя на серьезное лицо девушки, он передумал. В конце концов, проведя неделю с лишним в камере-одиночке, можно и потеряться во времени. Поэтому Корнев просто глянул на календарное окошко в компьютере и ответил:

  - Двенадцатое марта.

  - Но нет! - возмутилась Хайди. - Двенадцатое марта уже давно было! Двенадцатого марта прибыла я на Альфию!

  - Двенадцатое по нашему календарю, - уточнил Корнев. - По вашему - двадцать пятое.

  - У меня сегодня день рождения, - вздохнула Хайди. - Мне теперь восемнадцать лет.

  Корнев тоже вздохнул. Да уж, не повезло девочке... Пираты эти, а теперь еще и день рождения на корабле, затерянном в космической пустыне... Ну уж нет! От пиратского плена он ее избавил, значит и праздник устроит. Хоть какой, а все равно праздник.

  - Хайди, подожди немного, я сейчас, - Роман метнулся в каюту. Ага, вот она, не покусились пираты. Маленькая, на двести пятьдесят грамм, бутылочка вишни на коньяке. А много и не надо. Так, поищем еще... Вот и сладкое - вовремя забытая пара пряников. Корнев недоверчиво постучал одним из этих пряников по углу кровати. М-да, броня, как говорится, крепка... Ну да ничего, с чаем пойдет. Теперь бы еще подарок найти... Вот с этим оказалось труднее всего. Ничего такого, что можно было бы подарить юной девушке, у Корнева не было. Хотя... Вот это пойдет. Точно!

  - Вообще-то, это ты должна проставляться, - Роман выставил на стол выпивку и пряники, - но раз уж ты на моем корабле, то я и угощаю!

  - Что значит проставляться? - Хайди хотя и несколько даже оторопела от неслыханного изобилия, но к незнакомому слову прицепилась.

  - Выставлять угощение. Но это просторечное выражение.

  Хайди понимающе кивнула.

  - И вот, - Корнев протянул руку. На его ладони лежал маленький золотой кружочек - русский червонец. - Я эту монетку на счастье возил с собой, помогало. Мне больше нечего тебе подарить, но... Она правда приносит счастье.

  Хайди осторожно взяла монету из руки Корнева. Поднесла поближе к глазам, медленно повертела. Задержалась на секунду на русском гербе, чуть дольше всматривалась в профиль императора Владимира Пятого.