Читаем Через бури полностью

Шурику понравилось незнакомое, но понятное слово и он согласился учить вместе с другом его язык, не подозревая, что в Польшу попадет лишь через сорок лет на Всеевропейский конгресс фантастов, проходивший в Познани. Стасик, в то время живя там, прочитает среди участников конгресса знакомое имя и решит отыскать друга.

Привязав Точеную сзади коляски, Стасик стал помогать Вите и Шуре укладывать вещи.

Возвращение паниковавших в 1919 году беженцев состоялось. Фронт далеко. Жизнь с поразительной легкостью вошла в свою колею.

Теперь, по представлению Шурика, он мог достигнуть всего. Однако в реальном училище все также оставался госпиталь. Учиться было негде. Он сам должен был постигнуть все для поступления в институт. Он читал запоем и фантастику, и приключения, и популярные научные книги. И к своим одиннадцати годам прочел не меньше, чем за последующие десятилетия.

Он твердо решил стать инженером, созидателем нового, никому пока неизвестного. Он уже тогда понимал, что для этого надо знать то, что уже есть, и как это сделали. И еще одно важное решение принял для себя Шурик: инженер обязан уметь делать все, что должны выполнять по его замыслам подчиненные. Но и этого казалось мало изменившемуся мальчику. Он должен прочесть все, что есть у папы, дяди Васи, у Зенковых, Владимира Васильевича, инспектора реального училища, а может быть, и со всей городской библиотеке. Эта программа казалась невыполнимой, ведь надо еще ходить к толстому Карлу Ивановичу, зубрить немецкий, имея за душой всего два класса реального училища. И к Вере Ивановне, восторгавшейся его успехами в арифметике.

На урок польского языка он попал лишь на последний. Учитель закончил его словом «кропка» («точка»), что Шурик и запомнил. И что интересно, когда инженер Званцев, будучи в Нью-Йорке, забрел в лавочку поляка, а тот узнал в нем русского, им обоим показалось, что они говорят не на двух разных языках, а на одном общем, родном.

Вите пришлось одному упражняться на кольцах, на турнике, раскачиваться на трапеции или на качелях, добавив труднейшую игру с гирями, постоянно таская их от весов на заднем дворе, где пахло сырой кожей. На парня, управлявшегося с весом непосильным, дивились мужики.

От папы приходили успокоительные письма: он уже не просто солдат, а ефрейтор и носит на погонах поперечную полоску. Вот только их благородия господа офицеры беспробудно пить изволят, «аж завидки берут…».

Мама, осторожно ступая по коридору, подошла к детской комнате. Если дети не спят, — решила она, — им надо показать папино письмо. Обычно в мальчишеской комнате она видела одну и ту же картину: Витя спал, уронив на пол «Мою систему» Миллера, рекомендующую после гимнастики обливаться ледяной водой с последующим растиранием и массажем, кстати братья отказались «по Миллеру» от курения и спиртного. На груди же Шурика лежали конечно же, раскрытыми две книги: Фенимора Купера — про краснокожих индейцев и их отвагу и гордость и любимого Жюля Верна — про подводный корабль «Наутилус» и его загадочного капитана Немо, который мог все. Рядом на стуле была еще и «Теория чисел». Обычно мама прикручивала фитиль керосиновой лампы. Тогда чувствовался запах копоти. Ступая на цыпочки, она бесшумно выходила из комнаты. На этот раз детская оказалась на крючке. Шурику снился сон, он часто его видел. Две фигуры с обнаженными торсами и черными волосами, подвязанными цветными лентами, в полной темноте двора беззвучно подкрадывались к высокому забору. Затем они перемахнули через него и по-змеиному припали к земле.

Один из них, с пером кондора в волосах, как акробат, вскочил на трапецию и острым ножом перерезал веревки, вцепившись ногами в перекладину спортивного сооружения. Потом, переползая по перекладине, вися вниз головой, срезал веревки колец и даже качелей. Их доска загремела и разбудила Шурика:

— Индейцы! — воскликнул он спросонья.

— Тогда готовься! Скальпы снимать будут, — мрачно предупредил Витя и полез под кровать.

— Они-то найдут, — заверил Шурик. — Следопыты!

— А я уже нашел! — послышался из-под кровати радостный Витин голос.

Он вылезал оттуда, чихая и держа две увесистые гантели в руках.

За дверью ощущались мягкие шаги. Кто-то коснулся двери, пытаясь открыть ее. Ребятишки стояли с поднятыми гантелями, готовые обрушить их на головы дикарей.

— Что такое? Почему дверь заперта изнутри? Мальчики, сейчас же откройте! И отзовитесь, — слышался отнюдь не чужой голос. — Мне сейчас будет дурно! Скорей! Игнат! Господи, спаси и помилуй! Витя! Шура! К вам никто не забрался? Я пошлю за офицерами.

Витя сбил крючок. В комнату ворвались мама и Игнат.

— Мамочка, это индейцы. В них нельзя стрелять. Они хорошие, — умолял Шурик, пока Витя исправлял гантелью им же согнутый крючок.

— Нельзя тебе на ночь такими историями зачитываться про индейцев и других дикарей, — сквозь слезы говорила мама потупившемуся Шурику, складывая книги на стол.

— А трапеция висит? — встрепенулся мальчик, заглядывая в темное окно.

— А пошто ей не висеть рядом с кольцами да качелью? Сюды мимо шел с фонарем.

— Но я видел цветные перья на голове вождя.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии