Черепахи – и нет им конца

Доктор Сингх опустила ногу и наклонилась вперед, положив руки на колени.

– Очень интересно, – выдала она. – Очень.

Мне польстило, что хотя бы на секунду я все-таки оказалась чем-то необычным.

– Наверное, очень страшно чувствовать, что твое я, возможно, тебе не принадлежит. Почти как… сидеть в тюрьме?

Я кивнула.

– У Джойса в конце «Улисса» есть момент, когда Молли Блум обращается к самому автору. Она говорит: «О, Джеймси, помоги мне отсюда выбраться». Ты чувствуешь, что заключена внутри «Я», которое принадлежит тебе не полностью, совсем как Молли Блум. Кроме того, тебе часто кажется, что оно до самой глубины чем-то заражено.

Я кивнула.

– Но ты даешь своим мыслям слишком много власти, Аза. Они всего лишь мысли, а не ты. И даже если ты не можешь их контролировать, ты все равно себе принадлежишь.

– Но твои мысли и есть ты сам. Я думаю, следовательно, я существую, так ведь?

– Не совсем. Полная формулировка этой идеи Декарта – Dubito, ergo cogito, ergo sum. Я сомневаюсь, значит, мыслю; я мыслю, значит, существую. Декарт задался вопросом – можно ли утверждать, что какое-либо явление или вещь существуют на самом деле? И он считал, что его способность сомневаться в этом доказывает: даже если реальность окажется ложной, сам он все-таки реален. Ты существуешь на самом деле, как и все мы, и сомнения делают тебя более настоящей, а не менее.

Я с порога заметила, что мама вся на нервах из-за моего похода к врачу, хоть и старается вести себя спокойно.

– Как прошел визит? – спросила она, не отрываясь от проверки тестов.

– Наверное, хорошо, – ответила я.

– Еще раз хочу попросить прощения за вчерашний разговор с Дэвисом. Я виновата, и ты права, если на меня сердишься.

– Я не сержусь.

– И все-таки будь осторожнее, Аза. Ты места себе не находишь. Тело тебя выдает – от лица до кончиков пальцев.

Я сжала ладонь в кулак и сказала:

– Это не из-за Дэвиса.

– Какова же тогда причина?

– Нет никакой причины.

Я включила телевизор, но она взяла пульт и выключила звук.

– Ты замкнулась. Я не знаю, что у тебя на уме, и это меня пугает.

Я вонзила ноготь в подушечку пальца через пластырь, подумав – если бы мама увидела, что происходит в моей голове, она испугалась бы еще больше.

– Все в порядке. Правда.

– Нет, не все.

– Мам, что ты хочешь услышать? Серьезно. Просто… что нужно сказать, чтобы ты успокоилась?

– Я не хочу успокаиваться. Я хочу, чтобы ты перестала страдать.

– Ну, таким способом проблему не решить. Все, мне пора готовиться к истории.

Я встала.

– Кстати, – добавила она, – мистер Майерс мне сегодня сказал, что твое сочинение по Колумбову обмену – лучшее из всех, которые он читал за время работы в школе.

– Он преподает всего два года.

– Четыре, но все-таки. Ты делаешь успехи, Аза Холмс. Большие успехи.

– Ты когда-нибудь слышала про Амхерст? – поинтересовалась я.

– Что?

– Амхерст. Колледж в Массачусетсе. Очень хороший, у него высокий рейтинг. Думаю, мне бы там понравилось, если поступлю.

Мама хотела что-то возразить, но передумала и вздохнула:

– Нужно посмотреть, где дают стипендии.

– Или колледж Сары Лоренс. Кажется, он тоже неплохой.

– Помни, Аза, во многих из этих заведений даже заявление подать стоит денег. Мы должны хорошенько подумать, а потом уже выбирать. Там сплошное жульничество, от начала и до конца. Ты платишь, чтобы выяснить, что тебе это не по карману. Нам нужно рассуждать здраво, а здраво – значит учиться рядом с домом, понимаешь? И не только из-за денег. Вряд ли ты захочешь жить вдали от знакомых мест.

– Да, – согласилась я.

– Ладно, я тебя поняла. Ты не хочешь разговаривать с матерью. Но я все равно тебя люблю.

Она послала мне воздушный поцелуй, и я наконец сбежала в свою комнату.

Мне и правда нужно было готовиться к истории, но много сил на это не ушло, и я все время думала, не послать ли сообщение Дэвису.

Я уже знала, что хочу или, по крайней мере, что думаю написать. Представляла, как печатаю, жму на «Отправить», и мое эсэмэс уже не вернешь, и я потею, и сердце колотится в ожидании ответа.

Я выключила свет, перевернулась на бок и закрыла глаза, но никак не могла избавиться от этой мысли, поэтому взяла телефон и написала: Когда ты сказал, что тебе нравится мое тело, что ты имел в виду?

Пару секунд я ждала, когда он начнет печатать и на экране появится многоточие, но ничего не было, и я положила телефон на столик возле кровати. Мой мозг теперь замолчал, я выполнила то, что он от меня требовал, и я почти уснула, когда телефон зажужжал.

Он: Что оно мне нравится.

Я: А что именно в нем?

Он: Как твои плечи переходят в ключицы.

Он: И ноги. Мне нравится изгиб твоих икр.

Он: Мне нравятся твои кисти. Длинные пальцы и внутренняя сторона запястий, цвет кожи, вены под ней.

Я: А мне – твои руки.

Он: Они тонкие.

Я: Но сильные. Ты не против?