Череп Субботы

– Вы все сегодня сговорились, что ли? – недовольно ответил царь. – Сейчас от любой войны – одни только расходы. Полтора года назад наши бронетанковые гусары сокрушили армию кесаря Грузии в Великой Трехминутной войне и отобрали два маленьких графства. Так и что? Кучу денег грохнули. Эти графства, дьявол их раздери, сразу взмолились о кредите на восстановление, строительство домов, мою рекламную кампанию, а также выпуск собственной марки пива. Возвращать пять миллиардов евро, ввиду бедности, обещают колодезной водой и сыром сулугуни. Мать моя, будто у нас самих этого сыра мало! А если б и не было – так за сто лет же столько не съесть! Нет уж, спасибо. Победим еще кого-нибудь – бюджет треснет к чертовой матери. Балтика, говоришь? Там кризис круче нашего. Ты представляешь, сколько туда надо закачивать денег, когда мы их завоюем?

Сердцов умолк – он сделал вид, что набирает по телефону эсэмэску. Царь насупился, и придворных пробило страхом: испытать монарший гнев не хотелось никому. В центре зала, ближе к лепным изображениям двуглавых орлов, загремели стулья – лейб-гвардейцы в черных пиджаках резко повернули головы не сговариваясь. Пробившись к золотому трону, монархист Леонтий Михайлов рухнул на колени, воздев над собой руки.

– Как хорошо, что ТВ еще не включило камеры, – резюмировал царь. – Ты, братец, везде без мыла влезешь. Есть что сказать по экономике? Предлагай.

– Батюшка, котик пресветлый, – ревел Михайлов, закатив глаза. – Лялечка со скипетром… оооох, какова твоя мантия сладенька да лик пригожий! Где, где тут республиканцы, вороги окаянные? Всех порву за тебя, не сомневайся…

«Однако ликует, аж пена на губах выступила, – отметил император. – Вот что бабло животворящее делает. Закон природы: если есть деньги и власть, как же тебя вокруг все любить-то начинают… и ведь с такой искренностью!»

– Братец, – устало буркнул царь. – Ценю тебя, но это все я уже слышал тысячу раз. Ты лучше скажи по существу, а то долларов взять неоткуда, порции черной икры на приемах в Кремле из экономии в два раза меньше подаем.

– Рецепт мой, царь-батюшка, также прост, как и все рабы твои, тебя недостойные, – цветисто начал Михайлов. – Не вели меня, пса, казнить – вели слово молвить. Я скажу, кормилец и благодетель – надобно тебе жениться.

Превратись Михайлов в розового дракона с крыльями стрекозы, этот факт произвел бы на Тронный зал куда меньшее впечатление. Придворные отшатнулись от монархиста подальше, лейб-гвардейская охрана окружила Леонтия плотным кольцом. Август щелкнул пальцами, худое лицо озарилось мыслью. Цезарь, балансируя на краешке трона, смотрел на него с испугом.

– Вот он, глас народа, – в благостной задумчивости заметил царь. – Действительно, господа – потрясающий выход из финансовой ямы. Странно, что я сам раньше не додумался. Царская свадьба – это великолепное шоу. Под такое дело куча компаний постарается дать рекламу, установим бешеные расценки. За прямую трансляцию слупим с телевидения. Туристов понаедет, сувениров продадим – уууууу… Хвалю, братец – ты молодец.

Михайлов на животе подполз к трону. Император милостиво потрепал его по затылку – словно хозяин любимую собачку: Леонтий впал в транс благоговения, не реагируя на раздражители. Гласный Государственной думы Викентий Куслов завистливо вздохнул – он, как функционер партии «Царь-батюшка», мог рассчитывать максимум на бейсболку с автографом.

– Но… что же делать с государыней? – пискнул из зала журналист, только вчера включенный в придворный пул. – Матушку пресветлую куда девать?

На белые лица придворных легла печать ужаса.

Лейб-гвардейцы, окружив паренька в очках, стали крутить ему руки.

– Долой империю! – жалобно кричал тот. – Да здравствует республика!

Цезарь поднялся с трона, вытянувшись в струну.

– Оставьте его! – провозгласил он, обращаясь к офицерам лейб-гвардии. – Пусть остается и слушает. Ведь у нас в империи демократия, а не абы что.

По взмаху длани августа защелкали фотоаппараты, с жужжанием повернулись камеры. Лейб-гвардейцы дождались, пока съемка закончится, и вышвырнули вольнодумца вон. Цезарь сел обратно на краешек сиденья.

– Ты кто?! – с удивлением воззрился на него август. – А, вспомнил… Все правильно сказал – у нас демократия, и каждый имеет право думать, что хочет… Лишь бы рот свой поганый не открывал, где не надо. Государыня? Мы с уважением относимся к этому мифическому образу, но для царской свадьбы нужно нечто совсем другое. Я надеюсь, скоро ТВ выпустит на экраны документальный фильм, где объяснит: Иван Грозный был женат восемь раз, Петр Первый – два, а Екатерина завела сорок любовников.

Продюсер Главного канала Леопольд фон Браун, чьи щеки покрывала мучнистая бледность, слабо кивнул. По левую и правую руку от него стояли Муравьев с Антиповым, четко контролируя каждый поступок барона.

– Вундербар, – милостиво сказал царь. – Что ж, тогда остается правильно подобрать невестушку. С родословной, красотой и знатностью рода.

Увидев смену царского настроения, придворные осмелели.