Череп Субботы

— Вы все сегодня сговорились, что ли? — недовольно ответил царь. — Сейчас от любой войны — одни только расходы. Полтора года назад наши бронетанковые гусары сокрушили армию кесаря Грузии в Великой Трехминутной войне и отобрали два маленьких графства. Так и что? Кучу денег грохнули. Эти графства, дьявол их раздери, сразу взмолились о кредите на восстановление, строительство домов, мою рекламную кампанию, а также выпуск собственной марки пива. Возвращать пять миллиардов евро, ввиду бедности, обещают колодезной водой и сыром сулугуни. Мать моя, будто у нас самих этого сыра мало! А если б и не было — так за сто лет же столько не съесть! Нет уж, спасибо. Победим еще кого-нибудь — бюджет треснет к чертовой матери. Балтика, говоришь? Там кризис круче нашего. Ты представляешь, сколько туда надо закачивать денег, когда мы их завоюем?

Сердцов умолк — он сделал вид, что набирает по телефону эсэмэску. Царь насупился, и придворных пробило страхом: испытать монарший гнев не хотелось никому. В центре зала, ближе к лепным изображениям двуглавых орлов, загремели стулья — лейб-гвардейцы в черных пиджаках резко повернули головы не сговариваясь. Пробившись к золотому трону, монархист Леонтий Михайлов рухнул на колени, воздев над собой руки.

— Как хорошо, что ТВ еще не включило камеры, — резюмировал царь. — Ты, братец, везде без мыла влезешь. Есть что сказать по экономике? Предлагай.

— Батюшка, котик пресветлый, — ревел Михайлов, закатив глаза. — Лялечка со скипетром… оооох, какова твоя мантия сладенька да лик пригожий! Где, где тут республиканцы, вороги окаянные? Всех порву за тебя, не сомневайся…

«Однако ликует, аж пена на губах выступила, — отметил император. — Вот что бабло животворящее делает. Закон природы: если есть деньги и власть, как же тебя вокруг все любить-то начинают… и ведь с такой искренностью!»

— Братец, — устало буркнул царь. — Ценю тебя, но это все я уже слышал тысячу раз. Ты лучше скажи по существу, а то долларов взять неоткуда, порции черной икры на приемах в Кремле из экономии в два раза меньше подаем.

— Рецепт мой, царь-батюшка, также прост, как и все рабы твои, тебя недостойные, — цветисто начал Михайлов. — Не вели меня, пса, казнить — вели слово молвить. Я скажу, кормилец и благодетель — надобно тебе жениться.

Превратись Михайлов в розового дракона с крыльями стрекозы, этот факт произвел бы на Тронный зал куда меньшее впечатление. Придворные отшатнулись от монархиста подальше, лейб-гвардейская охрана окружила Леонтия плотным кольцом. Август щелкнул пальцами, худое лицо озарилось мыслью. Цезарь, балансируя на краешке трона, смотрел на него с испугом.

— Вот он, глас народа, — в благостной задумчивости заметил царь. — Действительно, господа — потрясающий выход из финансовой ямы. Странно, что я сам раньше не додумался. Царская свадьба — это великолепное шоу. Под такое дело куча компаний постарается дать рекламу, установим бешеные расценки. За прямую трансляцию слупим с телевидения. Туристов понаедет, сувениров продадим — уууууу… Хвалю, братец — ты молодец.

Михайлов на животе подполз к трону. Император милостиво потрепал его по затылку — словно хозяин любимую собачку: Леонтий впал в транс благоговения, не реагируя на раздражители. Гласный Государственной думы Викентий Куслов завистливо вздохнул — он, как функционер партии «Царь-батюшка», мог рассчитывать максимум на бейсболку с автографом.

— Но… что же делать с государыней? — пискнул из зала журналист, только вчера включенный в придворный пул. — Матушку пресветлую куда девать?

На белые лица придворных легла печать ужаса.

Лейб-гвардейцы, окружив паренька в очках, стали крутить ему руки.

— Долой империю! — жалобно кричал тот. — Да здравствует республика!

Цезарь поднялся с трона, вытянувшись в струну.

— Оставьте его! — провозгласил он, обращаясь к офицерам лейб-гвардии. — Пусть остается и слушает. Ведь у нас в империи демократия, а не абы что.

По взмаху длани августа защелкали фотоаппараты, с жужжанием повернулись камеры. Лейб-гвардейцы дождались, пока съемка закончится, и вышвырнули вольнодумца вон. Цезарь сел обратно на краешек сиденья.

— Ты кто?! — с удивлением воззрился на него август. — А, вспомнил… Все правильно сказал — у нас демократия, и каждый имеет право думать, что хочет… Лишь бы рот свой поганый не открывал, где не надо. Государыня? Мы с уважением относимся к этому мифическому образу, но для царской свадьбы нужно нечто совсем другое. Я надеюсь, скоро ТВ выпустит на экраны документальный фильм, где объяснит: Иван Грозный был женат восемь раз, Петр Первый — два, а Екатерина завела сорок любовников.

Продюсер Главного канала Леопольд фон Браун, чьи щеки покрывала мучнистая бледность, слабо кивнул. По левую и правую руку от него стояли Муравьев с Антиповым, четко контролируя каждый поступок барона.

— Вундербар, — милостиво сказал царь. — Что ж, тогда остается правильно подобрать невестушку. С родословной, красотой и знатностью рода.

Увидев смену царского настроения, придворные осмелели.