Череп Субботы

Алиса, пошатнувшись, села на пол. Каледин заново потер россыпь синяков на горле — мрачно вздыхая, он достал из кармана пачку папирос «Царские».

— Симпатичная перспектива, — ледяным тоном заметил Федор. — Даже начинает терзать любопытство — и почему мне всегда везет на такие ситуации? Честное слово, лучше бы горячими сосисками на заправке торговал: у людей с такой профессией в триллерах экзотических приключений не случается. Хорошо, я уже понял, что влип. И как решается сия проблема?

Затягиваясь, он выдохнул в лицо Хабельскому струю дыма.

— Сложно решается, — пожал плечами заключенный и зачем-то пригладил кожу на лысой голове. — Способы тебя точно не обрадуют. Самый лучший — это чудо… то бишь у хунгана наступит внезапный склероз: стоит один день не потыкать куклу иглами, как ее полезность улетучится. Далее — сам хунган может провести ритуал «расколдования»: опять петь 8 часов подряд, рисовать меловой круг, крошить кости и купать куклу в своей крови — тогда она сделается обычной игрушкой. Ну и последний метод. Уничтожить куклу, бросив ее в огонь. У вас осталось семь дней, с чем я вас и поздравляю.

— А кто такой барон Самеди? — небрежно спросил Каледин.

Заключенный плавно погружался в подобие нирваны.

— Властитель загробного мира в конго… он повелевает душами мертвых, ему же подчиняются зомби и лоа с могил. В Гонаиве его называют «Хозяин Кладбища». Самеди переводится с креольского как «суббота» — на Гаити в этот день принято общаться с духами мертвецов… Родственники умерших надевают маски трупов и спят на могилах. Самеди — тоже лоа, но только относится к gruede — воплощению ужаса перед смертью. Ты знаешь его в лицо, Каледин… помнишь картинки в моей квартире? Стильный такой чувак… одевается модно, в чудный костюм, носит цилиндр с иголочки и черные очки. Обожает танцевать самбу, вихляя бедрами, помешан на сексе, радует по десять мулаток за раз. Курит сигары и не способен даже час существовать без стакана рома. Колдуны обращаются к Самеди для убийства человека через куклу. Ублажают жертвой… иначе барон может и отказаться выполнить просьбу. Забавный парень, верно? Как ни странно, Суббота женат. Его супруга — Маман Брижитт. Толстуха в кружевном платье, заляпанном кровью, и мачете в руке. При желании, слиться в экстазе с бароном может любая мамбо шестого уровня. Достаточно иметь у митана один магический артефакт — черепушку младшего сына барона Субботы…

Каледин придержал ладонью челюсть, боясь, что та отвалится.

— Получается, барон реален?! Это вовсе не мифология?

— Потрясающая наивность, — засмеялся Хабельский. — Ты думаешь, Суббота — всего лишь персонаж фольклора, глупых легенд? О нееееет… Самеди существовал в реальности. Это «черный», могущественный дагомейский колдун — французы взяли его в плен вместе с семьей и вывезли из Африки на Гаити, в качестве раба для кофейных плантаций… не подозревая о том, что это даже не человек — сосуд для тысяч самых злобных лоа. Младший сын барона умер во время плавания на корабле работорговцев — но Самеди сохранил его скелет. Голова ребенка обеспечивает связь с ним… в свое время этим черепом владел маньяк-диктатор Гаити, так называемый доктор… Франсуа Дювалье.[30] Врач по образованию, он в совершенстве овладел черной магией — что позволило и ему, и его отпрыску оставаться у власти в Сахарном дворце Порт-о-Пренса. Почему? Этого я тебе не скажу.

Заключенный сел назад на топчан, скрестил руки на груди.

— Твоя судьба незавидна, Каледин, — Хабельский закрыл глаза. — И ты ее заслужил с самого начала… противопоставив себя силам зла. Ты — и эта рыжеволосая женщина. С каждым днем вам будет труднее ходить, тяжелее дышать, ваша плоть начнет рваться, как вата. И в конце концов барон Суббота придет за тобой. Чтобы утащить к себе… в царство мертвых.

Он замолк. Со стороны походило, что заключенный уснул. Каледин ткнул окурком папиросы в топчан, помог обалдевшей Алисе подняться. Оба, не проронив ни слова, вышли, с лязгом захлопнув тюремную дверь. Хабельский не шелохнулся — он будто бы погрузился в медитацию. В конце коридора гостей дожидался комендант тюрьмы, нервно потирая руки.

— Может быть, все-таки обедать… а, господа? — без надежды спросил он.

— Благодарю, полковник, — качнул головой Каледин, указав на бледно-зеленое лицо Алисы. — Антураж заведения не располагает к аппетиту.

…Выйдя на крыльцо, Федор усадил Алису на ступеньки. Толстые городовые у башен замка, напоминающего средневековую крепость, смотрели на него, не двигаясь с места. Надворный советник отстегнул от пояса фляжку, под насвистывание «Раммштайна» ловко отвинтилась оловянная крышечка.

— Die Sonne scheint mit aus den Handen…[31]

Глотнув обжигающую жидкость, Алиса закашлялась.

— Каледин, — произнесла она ровным голосом, — я прилично успела повидать в жизни. Однако текила во фляге офицера полиции — это блядский гламур.

— Я знаю, — согласился Каледин. — Просто водка вчера закончилась.

Телефон, освободившись от тюремной «глушилки», включился, призывно пища. Панель откинулась, Каледин уставился на MMS от Муравьева.