Череп со стрелой

— Да-да! Все плохо! Мне очень нужно сейчас в жизни какое-то маленькое чудо! Но не исключено, что после маленького чуда я захочу большое чудо, и лучше вообще не расслабляться.

Яра оторвала лицо от колен. Она подумала, что тишина опасна. Болото шепчет каждому свое. А когда звучит общая речь, отдельные мороки разрушаются, а общий образ эльбам подобрать трудно.

— Давайте говорить! О чем угодно! Только не друг о друге, чтобы не поссориться!

Брызнули уцелевшие стекла. В окно влетело несколько болтов. Один вонзился в паркет в полуметре от ноги Ула и, зацепив одну из нитей, осыпался вместе с ней. Еще одна из нитей вспыхнула, когда ее задело падающим стеклом.

— Три стрелка! Как раз четверка за вычетом ведьмы! Остальные выпасают на лестнице, — сказал Ул.

Рину атаковала поочередная ненависть к каждому, чей голос она слышала. Вспоминались все обиды с момента их знакомства. Списком всплывали, и так пугающе ясно, словно она всю жизнь только и делала, что их запоминала.

— А ты на мою шапку наступил, — сказала она Улу, вздрагивая от ненависти.

— Когда? — озадачился Ул.

— Месяца два назад! В пегасне! Я уронила шапку и смотрю: ты на ней стоишь! Я говорю: убери ногу, а ты несешь какую-то пургу!

— Не надо! — взмолилась Яра. — Рина, успокойся! Я же сказала: говорить о чем угодно, но ни к кому не обращаться!

— Я, Ярочка, и так спокойна! Даже не вспоминаю, что ты меня тачкой под колени толкнула, когда я Бинта шарахнула метлой! А его не метлой — его ломом надо! — мстительно сказала Рина.

Ощутив, что сама остановиться не сможет и ненависть натурально зашкаливает, она вцепилась зубами в рукав и стала, раскачиваясь, дергать его из стороны в сторону, как Гавр, терзающий старый ватник. Когда, успокоившись, Рина открыла глаза, то увидела, что Ул осторожно протягивает руку Яре, а она тянется к нему, но, увы… длины рук не хватало! Их разделяло не меньше метра, а сложное переплетение пульсирующих нитей мешало сократить расстояние.

«Правильно! Если любишь другого больше себя, то что в его поведении может тебя расстроить? Саможалению некуда просунуть свое свиное рыльце и заявить, что тебя обделили, недожалели, недообнимали, недоодарили! Хочу любить Сашку, как Яра любит Ула!» — подумала Рина, и сразу в ней все утихло и присмирело.

— На «Добрынинской» кто-нибудь был? — спросила она. — Там в районе первого вагона в мрамор вплавился наутилус.

— Кто?

— Моллюск с витой раковиной. Ему двести миллионов лет. И иглы от морских ежей там почти повсюду. Мелкая россыпь, похожая на гво́здики! А на «Библиотеке имени Ленина» — аммониты, морские лилии. В желтом мраморе у перехода — брюхоногий моллюск из палеозоя.

— Тоже мне, д-двести миллионов! Эльбам больше. Время у них давно с-схлопнулось! — проворчал Макс.

— А я вот недавно спор выиграла! — неожиданно сказала Наста. — Девушка там одна не знала, что в Москве есть чайки. Так я ее привела и носом в чаек ткнула. Прямо у Кремля чаек нашла.

Ничего больше Насте не вспомнилось, и заговорил Сашка. Недавно, отыскивая место где оставить для Рины очередное послание, он увидел на колонне «Китай-города», прямо в мраморе, два лица — мужское и женское. Сросшиеся половинками, неуловимо перетекавшие одно в другое, лица выражали крайнюю муку. Он долго стоял и не знал, что это — игра природы? Случайный рисунок мрамора? Потом из тоннеля вытянулся поезд, и Сашка, радуясь, что можно больше об этом не думать, вскочил в вагон.

И вот теперь он рассказал о лицах на колонне.

— А, знаю, есть такие лица… — сказал Ул. — Дополнительный проход в одну из резиденций ведьмарей. Но у них там чертовщина какая-то начала твориться, много бойцов погибло, и они ее забросили!

— Как — погибло? — ошеломленно спросил Сашка.

— Вопрос хороший. Да только вот не знаю, и все тут! Гай одну четверку послал — не вернулась. Послал две хорошо подготовленные — вернулась одна боевая ведьма, да и та с ума сошла и мелет вздор… Но все же, говорят, такого намолола, что Гай срочно от нее избавился, а проход через колонну перекрыл.

В окно влетел болт, врезался в одну стену, в другую и, окончательно спутавшись и завертевшись, своим оперением оцарапал Яре лоб рядом с виском.

— Мне не больно! — торопливо крикнула Яра, протягивая руку к Улу. Больше всего она боялась, что он сейчас вскочит. Царапина на ее лбу постепенно наполнялась кровью.

Ул рванулся к ней, но умоляюще протянутая рука Яры остановила его. Раздувая ноздри, он долго смотрел на царапину, потом поднял отскочивший к его ногам болт, пальцем потрогал оперение и по полу подтолкнул его к Максу. Тот пристегнул болт к киверу с дополнительными зарядами, расположенному параллельно стволу.

— Странно, что мы так долго живы! Что-то у ведьмариков явно не то происходит… — сказал Ул хмуро. — Вопли какие-то доносятся, стреляют редковато.

— А почему та, с трубкой, новый шар не пришлет? — спросила Наста.

— Она и этот-то едва удерживает! Небось сейчас у нее мозг как на костре выгорает! Только она под псиосом и ей по барабаниусу! — жалости в голосе у Ула не было ни малейшей.