Череп со стрелой (СИ)

— Ты их не путаешь. Ты забываешь, как что называется. Когда действительно не ориентируешься в пространстве, это другое! – пояснил Ул. Он был чем-то очень доволен.

Точно подтверждая его слова, снаружи кто-то врезался носом в стену, отшатнулся и с кратким воплем загрохотал по лестнице. В следующую секунду Даня зачем-то шагнул прямо на Сашку и повис на нем, как полотенце на вешалке.

— Ты чего делаешь? – закричал Сашка.

— Я делаю? Вы меня удивляете, господа! Зачем вы стоите на головах? Эксцентрика как способ деятельного преобразования видимого мира? – укоризненно спросил Даня и снова завалился.

Яра разобралась в ситуации первой.

— Ты что, не зажмурился? Ул, помоги! Тяжелый же он! – крикнула она. Отлавливая Даню за шиворот. Вытянув руки, Даня пытался опереться о стены. Одновременно поджимая ноги.

— Зачем ты меня по потолку волочешь? Я ж к нему прилип! – пожаловался он слабым голосом.

Яра втащила слабо сопротивляющегося Даню в комнату и посадила его на пол. Даня хихикал. Пытался держаться за все подряд, в том числе за нос Яры.

— Отсюда такой вид! Это сногсшибательно! Как вы меня сюда прилепили? Патетикасредств вербальной эксцентрики компрометирует дифференцируемую ренту творчества Райнера Марии Рильке в гомогенной обфускации оверселлинга ойкумены!

Витяра достал новый кусок пластилина и, заинтересовавшись стал лепить Даню. Как скульптор, он ценил интересные натуры.

— От ты дуся! Чего – чего делает Рильке? – переспросил он.

— Воздействует на мимесис в плане обратной проекции на был! – объяснил Даня и немедленно обвинил Яру в каких-то миазмах тромбализма, Макса же серьезно предупредил: —А ты ко мне ручки не тяни. Мезаморф! Я тебя дезавуирую!

— Кажется ты слишком близко смогу к болту набрал! Большая р-разница потенциалов п-получилась! – шепнул Улу Макс.

Ул не ответил. Он уже несколько секунд, не отрываясь, смотрел под батарею, откуда струйками вытекал светящийся дым. Центром дыма был быстро вращающийся шарик – тот самый, что прожег дверь.

Струйки дыма расползались по комнате. Они были тонкими, как нити, но не рвались. Шарик продолжал настойчиво пульсировать.

Глава седьмая

СИНИЙ ДЫМ

Ваша жизненная позиция — что все плохо. Моя жизненная пози­ция — что все хорошо. Если вы последовательно будете придер­живаться своей жизненной пози­ции — у вас все всегда будет плохо. Если я смогу никогда не изменить своей — у меня все всегда будет хо­рошо. И таким образом окажется, что мы оба правы.

Кавалерия

— Уходим! Быстро! — зашипел Ул, однако пре­жде, чем кто-то сдвинулся с места, шарик полыхнул и каждая из нитей выбросила еще с сотню, точно у дерева от ветвей разбежались более мелкие побеги. Теперь вся комната была оплетена.

Ул, опомнившись, поймал за рукав рванувшуюся к выходу Яру:

— Поздно! Замри! Не задевай это!

Шныр, который не умеет слышать с первого раза, и мертвый шныр — примерно одно и то же. Рина с Сашкой повиновались не столько Улу, сколько той мгновенной покорности, с которой его послуша­лась Яра. Через мгновение она уже сидела у стены, прижавшись к ней спиной. В двадцати сантиметрах от ее груди пульсировали сразу три нити.

— Это то, что я думаю? — спросила Яра.

Оно самое, — мрачно подтвердил Ул. — Ведь­ма, которая это сделала, натуральная самоубийца.

Сколько псиоса ей ни давай, она испепелит себя такой магией за полгода.

Рина вспомнила дамочку с глиняной трубкой, о которой Белдо сказал, что она выдувает шары смерти

— Сколько у нас времени? Когда эта штука по­гаснет?

— Надеюсь, быстрее, чем нас перестреляют. Ведьме тоже непросто держать этот шарик. Она сама изнутри выгорает...

Лежащий под батареей шар постепенно пере­ставал вращаться. Его пульсации лились толчками и распространялись по всей паутине, пробегая по ней маленькими серебристыми шариками. Сашка ощутил, что с ним что-то происходит. Мысли пу­тались. А еще его очень раздражали пестрые но­ски Дани и то, что Даня снял ботинки и шевелил пальцами ног. Видимо, опасался запачкать потолок Сашку до того бесили его носки, что хотелось ша­рахнуть из шнеппера.

— Я стою на голове, и у меня все болит! — плак­сиво сообщил Даня.

Наста сухо цыкнула по дуге и проследила полет своего плевка.

— А у тебя все подряд болит или что-то опреде­ленное?

— Все подряд! — впал в уныние Даня.

— Ну, это еще ничего. Когда у человека болит все подряд, то это нервное. А вот если что-то опреде­ленное, то надо уже заморачиваться и лечить.

В комнату, разбив стекло, влетел голубь с окосте­невшими крыльями и свернутой набок шеей. Он попытался развернуться, но врезался в пульсирующую нить, вспыхнул и в одно мгновение прогорел

Одна из нитей осыпалась.

— Хотели подглядеть, как у нас дела, но накладка вышла! — сказал Ул.

Сашка посмотрел на Ула и понял, что Ул раздра­жает его куда больше Даниных носков. Сидит тут, понимаешь, сунув большие пальцы в карманы, и ли­цом просит кирпича. Сашка представил, как он бьет Ула в челюсть, а потом добавляет по шее ручкой саперки. Образ был настолько ярким, что Сашка ис­пугался и, решив, что все произошло в действитель­ности, схватил себя за запястье правой руки.