Череп на флаге

— Я в этой конуре не ночую, — махнул рукой Тейлор, — так что ты можешь остаться здесь даже на ночь.

Сказав так, капитан разбойников толкнул дверь плечом и вышел.

Барни остался один. Откинув полы кафтана, он присел на край койки, которую приволокли в каюту из кубрика и поставили на то место, где прежде находились сундуки с книгами, с усталым видом осмотрелся по сторонам, заметил оброненный кем-то крестик на простой медной цепочке и, нагнувшись, поднял его. Повертев в руках, положил на стол и хотел было прилечь, когда за дверью послышались грузные шаги и спустя мгновение на пороге выросла сгорбленная фигура Бена Хэлси.

Сердито уставившись на Барни, боцман какое-то время буравил его своим единственным глазом, потом положил волосатую руку на эфес сабли и смачно сплюнул себе под ноги.

Вид этого человека вызывал у Барни отвращение, которое он не пытался скрывать.

— Я вам не советую плевать, мистер Хэлси, — сказал он. — Знающие люди говорят, что тот, кто плюется, на том свете будет лизать горячую сковороду.

— А я не советую тебе давать мне идиотских советов, — промолвил боцман. — Что это за свертки лежат возле тебя? Ты их украл?

— Нет, с ремеслом вора я не знаком, — ответил пленник. — Эти пакеты дал мне капитан Тейлор с разрешения вашего квартирмейстера.

— Квартирмейстера! — передразнил Барни боцман. — Чертов ублюдок! Не успел стать помощником капитана, а уже распоряжается общим имуществом! Ну-ка, разверни их, я посмотрю, что в них.

«Спорить с этим придурком бесполезно, — подумал пленник, — да, пожалуй, и опасно…».

Вздохнув, он подчинился приказу и вывалил на койку содержимое пакетов.

— Ого, — скривил губы боцман, — вот так порядки у нас на борту! Какой-то каналье дарят красивые вещи, а бедные моряки, рискующие своими шеями, ходят тем временем в дырявом тряпье. Ох уж этот квартирмейстер! Да и капитан хорош… Нет, если им позволить заниматься самоуправством и брать из общего сундука все, что им приглянется, в один прекрасный день они вовсе перестанут считаться с мнением команды и захватять всю власть на корабле в свои руки!

Так, возмущаясь и бронясь, Бен Хэлси в итоге присвоил себе все, что было возвращено пленному капитану.

— Вы что, хотите это у меня отнять? — Барни предпринял слабую попытку отстоять хоть что-нибудь из подаренного ему. — Но зачем вам эти вещи? В жарких широтах от них нет никакого проку.

— Тогда зачем они тебе? — съязвил боцман.

— Они пригодятся мне, когда я вернусь в Англию.

— В Англию? — Бен Хэлси вынул из ножен саблю и ударил ею Барни плашмя по плечу. — Это тебе за то, что ты пререкаешься со мной! Учти, негодяй, — никто не смеет идти против воли пирата! Мне ничего не стоит раскроить тебе череп, чтобы навсегда заткнуть твою глотку. — Пират наклонился к уху пленника и перешел на зловещий шепот. — А-а, может, ты думаешь, что меня накажут за убийство пленного капитана? Заблуждаешься! У меня на корабле есть немало друзей, которые сумеют вытянуть меня из любой тяжбы.

Барни ничего не оставалось, как поблагодарить Бена Хэлси за то, что он столь доходчиво растолковал ему действенность пиратских законов и раскрыл глаза на эффективность пиратского правосудия.

— То-то, — усмехнулся боцман. — И смотри — держи язык за зубами. Если взболтнешь о нашей встрече капитану или квартирмейстеру, я найду способ расквитаться с тобой.

Закончив разговор этой угрозой, Хэлси напялил на голову златокудрый парик и треуголку, перебросил через плечо панталоны и, не замечая комизма своего наряда, поплелся на палубу. Когда он появился там, то с удивлением обнаружил, что все пространство между фок- и грот-мачтами укрыто синими, алыми и желтыми кусками добротного голландского полотна. Несколько пьянчуг, устав пить, развалились прямо на палубе, тогда как их товарищи, еще державшиеся на ногах, бродили между ними с бутылками и кувшинами в руках и выливали остатки рома им на головы.

— Посмотрите! — воскликнул один из пиратов, тыча дрожащим пальцем в сторону боцмана. — Что это за огородное пугало?

— Клянусь святым Патриком, это — хорошая мишень! — загоготал другой. — Дайте-ка я запущу в него бутылкой!

— М-да-а! Ну и наряд у одноглазого. А рожа — еще страшней! Не дай бог приснится!

— Да гоните его отсюда! Эй, Бен, шельма, пошел вон!

Изрыгая проклятья, Бен Хэлси отбил саблей несколько брошенных в него бутылок, затем подбежал к фальшборту и, крикнув в сердцах: «Да пропади они пропадом!», — вышвырнул в море сначала панталоны и парик, а следом за ними и все прочие вещи, отобранные у Барни.

Настроение у него вконец испортилось. Опершись локтями о планширь, он уставился на бесконечную череду длинных пологих волн; последние бежали в сторону берега и постепенно затухали на мелководье.

«Может, махнуть на берег, — подумалось ему, — и развлечься в обществе черномазых девок?»

Однако, услышав звуки корабельного оркестра, донесшиеся из кают-компании, боцман отбросил эту мысль. «Спущусь вниз, — решил он, — и, если пинта ромового пунша не освежит меня, я точно кого-нибудь прирежу…».