Череп мира

Сначала это решение страшно возмутило ее. Не раз ее охватывало искушение нарушить запрет и улететь в ночь вместе с Бубой. Но она каждый раз выходила победительницей из этой борьбы с самой собой, зная, какое резкое отношение вызовет у Мегэн и совета любой проступок. Тогда-то ей и пригодилось все то смирение и сдержанность, которым научила ее Мать Мудрости, чтобы с головой погрузиться в книги и держать свои мысли при себе. Чем больше Изабо узнавала, тем более невежественной себя чувствовала. Наконец-то она поняла то, что столько раз говорила ей Мегэн — чтобы овладеть Единой Силой, она должна была понимать непреложные законы природы и вселенной, а эта задача была не из легких.

Когда Изабо не занималась, она гуляла в парке или отправлялась во дворец навестить сестру и поиграть с племянницей и племянниками. Иногда она сопровождала Мегэн на заседания совета, хотя каждый раз обнаруживала, что не в состоянии встречаться лицом к лицу с Лахланом, не теряя самообладания.

Несмотря на его извинения, Изабо чувствовала, что молодой Ри отгородился от нее стеной скрытности, и это очень ее тревожило. Сначала ее очень обижало, что она никак не может войти в доверие к нему и Изолт, но по мере того, как время шло, она обнаружила, что не единственная, кому нет доступа во внутренний мир Лахлана. Похоже, он полностью доверял лишь Изолт, Мегэн, Айену Эрранскому и Дункану Железному Кулаку, капитану Синих Стражей. Лишь с ними его царственная сдержанность слетала с него, уступая место теплоте, веселости и ласковости. Лишь с ними он обсуждал свои планы и стратегии решения многочисленных проблем, с которыми сталкивался новый порядок.

Весенний прилив принес с собой гораздо больше Фэйргов, чем когда-либо раньше. Море кишело их гладкими черными головами — мужчины-воины преследовали огромных голубых китов, а песчаные пляжи юга были усеяны фэйргийскими женщинами, многие из которых были беременны. Несмотря на требования лордов и купцов, Ри не стал нападать на них, сказав коротко, что Фэйргам необходимо дать возможность подписать Пакт о Мире, как это было с прочими расами волшебных существ.

Совет встретил это предложение бранью и испуганными восклицаниями, но Лахлан был тверд, как кремень.

— Тысячу лет мы пытались заставить Фэйргов покориться нашей воле, но они всегда сопротивлялись этому. Мы никогда не добьемся прочного мира, если не пойдем на взаимные уступки, — сказал он, хмуро глядя в колеблющийся в глубине Лодестара свет. — Мы причинили друг другу немало зла, и если мы не научимся прощать друг друга, эта война будет продолжаться до тех пор, пока в живых не останется никого.

— Почему же? Мы ведь можем истребить всех Фэйргов до единого! — яростно воскликнул Линли Мак-Синн, Прионнса Каррига.

— Пытаясь истребить их, мы можем уничтожить последнюю надежду на настоящий мир, — ответил Лахлан, но прионнса раздраженно перебил его.

— Их наложницы нежатся на наших пляжах, готовясь произвести на свет отродье этих мерзких созданий. Почему бы нам не напасть на них, пока основная масса воинов уплыла на юг охотиться за китами?

Лахлан взглянул на него, и его хмурое лицо смягчило выражение сочувствия.

— Линли, я знаю, что ты потерял почти всю семью во время нападения Фэйргов на твою родину двенадцать лет назад, но ты предлагаешь мне послать солдат на женщин, носящих детей. Я не могу и не буду этого делать. Я не могу поверить, что Эйя желает, чтобы я обагрил свои руки кровью невинных…

— Невинных! Среди Фэйргов нет ни одного невинного! — отрезал Мак-Синн, побелев от горя и ярости. — Разве не они убили мою жену и сына? Разве не они вырезали весь мой клан, пока у меня не осталось всего несколько сотен людей?

— Да, они, — сказал Лахлан, — и такие вещи не из тех, что можно с легкостью простить…

— Я никогда им этого не прощу, никогда, — закричал Мак-Синн хриплым от горя голосом. — А ты, Лахлан Крылатый, собираешься с такой легкостью простить убийство своих братьев?

Лицо Ри застыло, а его пальцы конвульсивно сжались на Лодестаре, так что он полыхнул серебристым огнем.

— Нет, не собираюсь, — сказал он холодно.

— Или твоего отца, Партеты Отважного, убитого королем этих морских демонов на том самом пляже, где сейчас валяются его наложницы, толстые и довольные?

— Я не забыл своего отца. — Лицо Лахлана свело от гнева и жгучего горя.

— Так как же ты можешь говорить о невинных? Как ты можешь разбрасываться жизнями своих людей, пытаясь покорить Тирсолер, когда Фэйрги заперли нас, точно кроликов в силке, и мы боимся даже нос высунуть из гавани? Мой клан был верен вашему тысячу лет, но ты так ничего и не сделал, чтобы вернуть мой престол мне ! Ты сражаешься за земли Мак-Фоганов и Ник-Хильд, когда они многие столетия были нашими врагами! Где же справедливость?