Череп колдуна

- Мы не владетельные господа, мадам. Просто странствующий ученый - мой друг Кайтай - и я, не столь ученый человек... меня зовут Оуэн из Маррдейла.

- А что привело странствующего ученого и тебя, воин, к народу цыган? проговорила она неторопливо, низким голосом. - Среди нас нет ученых, и мы никогда не воюем.

Оуэн широко улыбнулся:

- Ну что ж. Каоло юра, э лахипен, фай. Ма кай Ром, лиленгро ас, най?

Черные брови цыганки изумленно поднялись, но она тут же опомнилась, и ее улыбка стала откровенно насмешливой.

- Ты знаешь язык, рыжебородый, но это не делает тебя цыганом, или даже братом цыган, - ответила она на том же языке. - К тому же, повторяю, мы ничем не владеем. Что вам нужно здесь?

- Я слышал, что у цыган старые люди иногда знают много языков, сказал Оуэн по-цыгански. - Вы ведь кочевой народ и бываете со своими кибитками повсюду. У нас с собой одна старинная книга, и мы хотели бы узнать, о чем она.

- Старинная книга? - Цыганка сверкнула глазами. - Дело, верно, касается сокровищ?

- Сомневаюсь, - усмехнулся Оуэн, - в ней, похоже, нет ничего примечательного, за исключением того, что представляет интерес для моего ученого друга.

- О! - Она уставилась на Кайтая, а потом резко перешла на обычную речь. - Не говори больше по-цыгански, гахьо. Ты плохо говоришь, и это раздражает меня. Желтолицый, дай я посмотрю твою руку.

Кайтай послушно протянул руку, и цыганка несколько мгновений рассматривала ее.

- Ага, - сказала она, кивнув, - хорошая судьба, чик прала. Я думаю, твое желание исполнится, и у тебя останется еще достаточно времени, чтобы насладиться этим. И еще тебя ждет очень дальняя дорога... Дай и ты мне свою руку, рыжебородый. Левую. Посмотрим... - Она склонилась к его руке, и тут выражение ее лица странно изменилось. Она долго вглядывалась в ладонь Оуэна.

- Мне кажется, и у тебя все сложится удачно, - проговорила она, - но все зависит от того, что считать удачей. Здесь есть очень многое. Потери и приобретения, и снова потери... о, очень многое. И долгая жизнь. Я хотела узнать твое предназначение. Хотела понять, можно ли мне помочь тебе, и теперь вижу, что я должна это сделать. - Она отпустила руку Оуэна с непонятной, натянутой улыбкой. - Даже воровство написано на этой руке.

Оуэн пожал плечами.

- Ведь твой народ часто говорит, что человек должен жить как ему хочется, - ответил он ей. - Небольшая кража... ведь ты знаешь, мы все не без греха.

Она засмеялась:

- И ловкость в речах - тоже. Ладно, баро, я знаю одну старуху из нашего племени, которая помнит много старых языков. Она называет себя моей прабабушкой, но я ей не верю. Я отведу вас к ней.

С гибкой грацией она двинулась между повозками, а Оуэн и Кайтай пошли следом. Оуэн заметил, что бегавшие ребятишки сворачивали в сторону, чтобы не пересекать ей путь, а взрослые цыгане провожали ее взглядами, исполненными странной почтительности.

- Ты - царица табора, - догадался Оуэн.

Она кивнула:

- Да, умница баро. Я - Зельза. - Она назвала свое имя с такой важностью, будто это был титул. - Но мой народ беден и немногочислен, добавила она, когда они уже входили в другой разноцветный фургон. Взгляд ее скользнул в сторону Оуэна. - И сейчас у нас больше нет царя. Я одна...

Она легонько постучала в дверь. Изнутри злобно отозвался высокий голос, говоривший с сильным акцентом, и Зельза ответила. Последовал трескучий обмен на цыганском языке, и затем дверь отворилась.

Женщина, глядевшая на них с порога, вполне могла быть чьей угодно прабабушкой, или даже прапрабабушкой. Ее лицо было как дряблое зимнее яблоко, коричневое, морщинистое и иссохшее, но глаза горели, как у молодой девушки, и держалась она прямо и с достоинством. У нее даже оставалось несколько зубов, которые она показала в том, что равно можно было счесть и улыбкой, и злобным оскалом.

- Будят старую женщину, которой так нужен покой. Хотела показать мне книги, да я вижу, что тебе надо, распутница, - бранила старуха Зельзу. Мало тебе мужчин в таборе, вдовица? Готова угождать первому же гахьо только за его роскошную бороду! И что это за дурацкая книга, из-за которой вы меня побеспокоили?

Кайтай поклонился старухе - у его народа всегда было принято почитать старость.

- О высокочтимая, я - Кайтай, скромный школяр. У меня здесь... - он открыл сумку и извлек оттуда крошащийся, ветхий свиток, - одна очень старая книга. Я надеялся найти кого-нибудь, кто мог бы подсказать мне способ прочесть ее. Счастливая судьба распорядилась так, что мы встретили ваши кибитки на своем пути.

Старуха в ответ хихикнула, видимо польщенная учтивой речью и манерами. Она взяла у него рукописи, а Зельза отворила глядевшее на табор крохотное оконце, чтобы впустить немного света.

Старая цыганка разложила книгу на узкой походной койке, уселась и стала, щурясь, рассматривать ее, часто переворачивая листы. Зельза, Оуэн и Кайтай безмолвно стояли в полутьме. Оуэн нагнул голову, потому что кибитка была низка для него, зато Кайтай был весь как натянутая струна.