Череп грифона

— Это же театр, мой дорогой, — беззаботно произнес Менедем. — Актеры играют все женские роли. Если ты спрячешь лицо за маской, всем будет плевать на бороду, потому что для этой роли нужен именно такой острый ум, как у тебя.

— Спасибо тебе большое. — Соклей поцеловал двоюродного брата в щеку. — Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь отзывался обо мне лучше.

— Я никогда не отрицал, что у тебя острый ум и что ты самый умный из всех известных мне людей, — ответил Менедем.

Но если бы он отпустил Соклею два комплимента подряд, ничем не разбавив их, у того от изумления мог бы случиться удар, поэтому Менедем добавил:

— Вот если бы у тебя еще был здравый смысл, хотя бы такой, каким боги наделили геккона…

— Посмотрите, кто это говорит! — парировал Соклей. — Человек, который выпрыгнул из окна второго этажа, чтобы спастись от мужа, слишком рано вернувшегося домой.

— А ты — человек, грезящий о старом черепе так, будто этот череп — юная гетера, — сказал Менедем.

Они поддразнивали друг друга всю дорогу до гавани. В гавани Менедем поспешил к «Афродите».

— Эвксениду лучше не заставлять нас ждать! Я хочу побыстрей снова очутиться в открытом море.

— Я тоже. Мне не терпится отплыть в Афины. — Соклей указал на судно. — А это не он стоит там на баке? Ты был прав, когда говорил, что Эвксенид уже будет нас ждать.

— Брось меня в навозную кучу, если это не он. И… да, я был прав, — сказал Менедем. — Очень мило с его стороны. Сомневаюсь, что он выбрался из Фазелиса и Ксанфа потому, что опаздывал на судно. А теперь он улизнет и с Родоса тоже.

Он зашагал по перепачканным смолой доскам пирса к акатосу, крича:

— Ахой, на «Афродите»!

Диоклей отозвался сиплым басом:

— Ахой, шкипер! Пассажир уже на борту.

— Да, мы видели, — сказал Менедем. — Все гребцы на месте?

— Все, кроме одного, — ответил начальник гребцов. — Телефа пока не видать.

Менедем посмотрел на солнце, которое только что поднялось над морем.

— Подождем еще немного. Если он не появится, наймем одного из портовых бездельников, и всего ему хорошего. На Родосе есть много людей, умеющих орудовать веслом.

— Мы ведь и самого Телефа именно так заполучили в прошлом году, — сказал Соклей. — Он забавный парень. Будет работать, если ты дашь ему работу, но единственное, что его по-настоящему волнует, — это как получить за работу деньги.

— Я все-таки думаю, что он сбежал тогда с рыночной площади Каллиполя, — заявил Менедем. — Правда, Телеф так быстро вернулся с подмогой, что я не стал его попрекать, но все-таки думаю, что он бросил нас в беде. Если его место на банке займет кто-нибудь другой, жалеть не буду.

Он взошел по сходням на ют «Афродиты».

Стоя между рулевыми веслами — пусть даже судно все еще было пришвартовано у пирса — Менедем испытывал почти такое же удовольствие, как лежа между ног женщины.

Рыбачьи лодки вышли из Великой гавани в Эгейское море. За ними следовали чайки, как сборщики колосьев следуют в поля за жнецами, зная, что смогут хорошо поживиться.

Менедем побарабанил пальцами по рукоятям рулевых весел и прикинул, насколько удлинились тени.

«Если Телеф в скором времени не придет, я уплыву без него».

Телеф появился на пирсе и взошел на борт «Афродиты» прежде, чем Менедем успел его заменить.

— Во имя египетской собаки, где ты был?! — рявкнул Менедем.

Гребец вздрогнул.

— Прости, капитан, — сказал он, сделав примиряющий жест.

Говорил он тихо и ровно и в придачу щурился, словно свет раннего утра был для него слишком ярким.

— Ты ведь знал, что мы отплываем нынче утром, — продолжал Менедем. — Почему ты напился в последнюю ночь перед выходом?

— Я не хотел напиваться, — ответил Телеф. — Это просто… так уж получилось. — Он улыбнулся тошнотворной, заискивающей улыбкой.

Менедем не собирался прощать его так быстро.

— Ступай на место, — велел он. — Надеюсь, тебе весь день будет так плохо, как ты того заслуживаешь.

Не переставая пристыжено улыбаться, Телеф поспешил на приподнятую палубу юта, а потом спустился с нее и прошел на середину торговой галеры.

— Отдать швартовы! — крикнул Диоклей.

Как только канаты, удерживавшие «Афродиту» у причала, оказались на борту, келевст ударил в свой маленький бронзовый квадрат.

— Греби назад! Риппапай! Риппапай!

Акатос скользнул прочь от пирса.

Едва лишь получив достаточно места для маневра, Менедем начал поворачивать судно — до тех пор, пока нос галеры не нацелился на выход из гавани. Но акатос еще не успел пройти мимо молов, как капитан «Афродиты» сказал:

— Я хочу, чтобы в этом плавании все выполняли обязанности впередсмотрящих. Мы должны опасаться не пиратов, а военного флота Антигона, а еще — флота Птолемея. Если что-нибудь заметите, кричите. Не исключено, что таким образом вы спасете наши головы, в том числе и свою собственную.

— Мы родосцы, и мы нейтральны, — добавил Соклей. — Это может помочь в случае беды, потому что ни одна из воюющих сторон не хочет оскорбить наш полис. Но некоторым капитанам может быть на это наплевать, и лучше не рисковать без крайней нужды.

Как и несколько дней назад, движение волн изменилось, едва акатос покинул защищенные воды Великой гавани.