Череп Бухгалтера

Подкрепление прибыло через два дня в составе колонны вездеходов «Таурос». Высадившись, силовики осматривали местность.

По земле были разбросаны куски фанерных крыш, ферма выглядела покинутой, словно в зоне военных действий.

Мой отец подошел ко мне, его лицо было мрачным.

- Где Террини? – спросил он.

- Убит.

- Я не поверил, когда услышал о его смерти. Убийство силовика – тягчайшее преступление. Ты поймал виновного?

Я напрягся, когда из одного вездехода вылетел сервочереп. Он направился ко мне, и я схватился было за пистолет, прежде чем опомнился.

Это не было грубое изделие, вроде тех, что использовались на фермах. Этот сервочереп был искусно сделанным устройством, традиционным для Эверсити.

- Я уничтожил его, - ответил я.

Он нахмурился.

- Уничтожил? То есть убил?

Я глубоко вздохнул. Правда была в том, что убийца Террини был казнен много лет назад. С чего начать?

- Да, - сказал я. – Убил.

В Торсарборе я столкнулся с ужасом, о существовании которого я не мог и вообразить. Из этого испытания я вышел более жестким и сильным, словно закаленный клинок. В последовавшие месяцы здоровье моего отца неуклонно ухудшалось, но он цеплялся за жизнь еще два года. Моим братьям повезло меньше – они столько не прожили. Один из них был ответственен за убийство моей матери. Я не интересовался, кто из них именно был виновен. Я убил их обоих, предоставив Императору судить. Но это уже другая история.

Я не испытывал угрызений совести по поводу их смерти. Это было лучше, что они умерли от моей руки. Это было семейное дело, и если бы их убил кто-то чужой, для меня делом чести стало бы отомстить за них. Никто не должен вмешиваться в дела семьи Хау – никто кроме нас самих. Ни на этой планете, и нигде в Кластере Виселиц. Этот урок я усвоил от отца.

Я встретился с отцом, едва успев смыть с рук кровь Хингалла.

Отец, посмотрев на меня, понимающе произнес:

- Значит, остался только ты?

Я кивнул.

- Садись. Я должен многому научить тебя, а времени мало.

Больше мы не говорили о моих братьях.

Одной из первых задач, которую отец поручил мне, было направить отделение силовиков в Торсарбор – но и они не пережили моего отца. Через пару недель один из полицейских сошел с ума и перебил своих товарищей. Экклезиархия направила в Торсарбор исповедника, чтобы изгнать зло из этого места, прежде чем туда были посланы подкрепления силовиков, но еще два отделения ожидала схожая участь: одно отделение было уничтожено в результате мятежа сервов, а в другом все люди умерли от странной болезни.

Примерно в тоже время умер мой отец. И одним из первых моих самостоятельных действий в качестве нового начальника полиции было решить проблему Торсарбора – раз и навсегда. Честно говоря, я думал, что, уничтожив череп Астерина Люция, я избавил это место от зла, но я ошибался. Зло скрывалось куда глубже. Казалось, оно впиталось в саму землю Торсарбора. Поэтому я принял решение, выглядевшее единственно разумным в этой ситуации – приказал полностью закрыть доступ к этому месту. Границей запретной зоны я назначил древнюю стену, и объявил, что заходить за нее отныне является преступлением.

- Терра Экскоммуникадо, - объявил я, лично закрыв ворота и наложив на них свою печать.

Сегодня Торсарбор остается покинутым. Кардиналы Эверсити посылают к его воротам монахов-отшельников молиться в специальных кельях, пристроенных к стене, чтобы их молитвы помогли сдержать зло, таящееся в этой земле, если оно будет разрастаться. Отшельники здесь долго не выдерживают, но всегда находится достаточно религиозных молодых людей, готовых принять на себя это послушание.

Я никогда не был трусливым человеком – и тем более не являюсь им сейчас – но до сих пор я не хочу видеть это место снова, ибо не могу забыть его зловещую тишину и таящееся в ней присутствие чьей-то злой воли. Я боюсь ужаса, проникающего в трещины в реальности этого мира, словно едва слышимая где-то мелодия безумия.

Я подготовил папку с документами, которая может объяснить моим вероятным наследникам, почему я принял такое решение. В решении моих древних предшественников была мудрость, хотя часто бывает так, что со временем древняя мудрость забывается. Новые поколения начинают все заново и часто совершают те же ошибки.

Ожоги учат детей не играть с огнем лучше, чем любые запреты, и некоторые уроки никогда не забываются.

Но было бы лучше, чтобы скрытое там осталось бы скрытым.

Что касается Агафы, то я передал ее Экклезиархии; я лично отвез ее к собору. Тогда праздновали день Святой Арабеллы, и под звон колоколов мы въехали в ворота собора.

Из прецептории Сестер Эбеновой Чаши раздавалось пение псалмов. Над дворцом кардинала кружили птицы-херувимы, восхваляя добродетели Арабеллы.

Мы остановились перед дворцом кардинала. Это было сурового вида здание с готическими окнами, поднимавшееся в высоту на много ярусов. В этом месте царила мрачная и серьезная атмосфера. Это было не просто место поклонения, но и место власти, ибо отсюда Кардинал-Архиепископ осуществлял свою власть над всем Кластером Виселиц.