Чердынец

Как помню, у ее матери — тоже что-то такое есть в выражении лица. Та в РТС не работает, по-моему — где-то в райпо трудится. Может причастность к сфере дефицита так на ней сказалась? И Витька, ее младший сын, брат Ольги — тоже такой же — гавнюк! Он лет на пять старше меня и сейчас, вроде бы, в институт поступает.

А вот отец их — вполне нормальный мужик. По крайней мере, мой батя о нем отзывается нормально. Тот каким-то мастером в РТС работает. Отзыв отца для меня — определяющий, я знаю, что, если он о человеке отзывается хорошо — значит, человек достойный. Если батя молчит — тоже показатель! И уж совсем хреново, если он так и скажет — гавно! Или — мудак, как вариант!

Так вот, женщины отработали, все нормально! Правда, Крестик опять начинал что-то про Ольшицу нашептывать, но я его осек, кивнув в сторону Кати. И все — как обрезало! Сашка с опаской поглядывает в сторону моей сестры. А та, как специально, увидев, что женщины — в купальниках, переместилась со Светкой поближе к нам — типа — здесь пока поработаем! И хотя мы, волей или неволей, иногда пялились на тех, но до прежних конфузов дело не дошло.

А Катька со Светкой — и сами переоделись все же в купальники! Да! И на них было тоже приятно смотреть, особенно на Свету. Но — как-то совсем боязно! Даже Сашка это признал, что дескать — ну их на хрен! Не хочется, чтобы по заднице пинали! Тем более, что у Катьки ноги — длинные, ровные, но — мускулистые! Красивые… эх!

И даже так, все равно Катька выбрала время, когда мы были у сараев, подкралась ко мне тихонько:

— Хватит пялится! Ты на Кузнецовой скоро дырку протрешь! — поняв, что сказала двусмысленность, — Взглядом!

Светка, стоявшая рядом, покраснела:

— Кать! Ты что-то все выдумываешь!

— Ага! Слепая я совсем! Не надо его защищать, Светка! Обормот он, это давно известно!

Я ретировался.

Потом, улучив момент, проходя, шепнул Светке:

— Свет! Ты меня извини, я на тебя не пялюсь! Ну — стараюсь не пялиться! Просто ты красивая, и фигура у тебя классная! Не обижайся! — чем опять вызвал покраснения эпидермиса на лице девчонки.

Так вот… вечерние посиделки. Ага.

— Деда! А вот в гражданскую войну, здесь бои были или нет? — история и в прошлом меня интересовала, правда больше — более глобальная.

Дед пыхнул дымом:

— Не, Юрка! Тут у нас тихо все прошло. Были белые, были — потом раз! И сбежали!

— А что, они пока здесь были — как себя вели?

— Дак чё сказать… Так-то сволочи они были, конечно. Гады, одним словом!

— А почему?

Дед Геннадий объяснил:

— Так они, Юрк, людей — за людей жа не щщитали! Хотят — хлеб заберут! Могут и поросенка прихватить, а то и коровенку! Вроде — не сильно-то и грабили. Но если уж как-то поперек их чё сказал — тут и обобрать могут! Обдерут как липку! Казачки же энти, сволоты самые… У нас жа здесь казаков никого не было, а крестьянин для них — никто… не чилавек вовсе! И заступится за людей некому было.

— Ну… к нам-то в Нагорную они не часто заезжали, так — проездом! Да и слава богу! Век бы их не видать! — дед Иван тоже поддержал брата в отношении к казачеству.

— А почему проездом! Так по большаку же — вовсе мимо, даже и заезжать не нужно! — мне непонятно.

— Так большак-то ране тут проходил! — дед Геннадий чуть повысил голос на непонятливого.

— Где тут? — я все так же — не понимал.

— Да вот тут — по улице этой! — дед ткнул пальцем в направлении дороги, проходящей мимо дома, — это ж уже посля войны большак-то новый построили! А до того — вот здесь все и ездили.

Вот как? Интересно, не знал.

— И чё там с казаками? — продолжал я расспросы.

Деды посидели, повыпускали дымы.

— Вот, Юрка, ты село такое — Степановку, знаш? — дед Иван покосился на меня.

— Ну конечно! Вот же — недалеко, километров десять-двенадцать!

— Во-о-о-о! А там те казачки народу-то и побили! Говорят, человек десять-пятнадцать порубили, да постреляли! Ни за что!

Получалось из рассказов, что в Степановке той белых практически никогда и не было. Народишко — и разбаловался, за власть их не принимал. А в Кировск, тогда — Луговское, если кто и ездил, то — очень нечасто. Времена не располагали к частым поездкам. Дома сиди — целее будешь!

Вот когда отряд казачков для какой-то надобности заехал в Степановку, то местные как-то с ними не так приветливо обошлись. Деды не знали, что послужило причиной бузы, но в итоге казачки, осерчав, порубили смутьянов, а потом еще прошлись и по родственникам. Наверное, за партизан решили выдать.

— Я как-то там, в Степановке, лет десять назад бывал — там у них за старой поскотиной памятник стоит! Люди помнят, — снова дед Иван.

Странно… Я сам не раз бывал в Степановке, но памятника — не помню. Ну ладно, после прихода демократов — много чего пропало. Но я и до 90-х годов там бывал… интересно — где там памятник?

— Да ишшо в Красном Яру, ну — Красноярке, где тетка твоя сейчас, Анна значит, живет — вот там, да — там местные даже в партизанах были! И белых пощщипали, да и те на них неплохо отыгрались, тоже людишек постреляли немало.

Угу… слышал я, что в Сибири гражданская война шла в основном на транспортных магистралях. А река Иртыш — чем ни транспортная магистраль?