Чердынец

— Что — не веришь? Зря. Я же, когда мне срок-то скостили, там остался — по вольному найму. Головенка у меня тогда — шурупила, прикинул, что и как. Да и учится у умных людей — не чурался. Вот так, постепенно и выбился. С начала — рабочим в партиях, потом уже — чуток повысили, как опыту набрался. Начальником не стал, конечно — там же образование нужно. В начальниках все больше приезжие были, да «политики» — но это — редко. А что — денег нам платили немало! Раз в два-три года на Юга скататься да баб там потискать — за глаза! А потом, правда, чуть ли не без штанов возвращались! Да-а-а…

— Так вот! И стали меня ставить вроде завхозом, к таким вот — начальникам-варягам. А то ведь, они без опыта, без знаний местных — и сами сгинут, и людей за собой утащат! Сколько таких случаев было, что ты! Путоран — он дураков не любит! Там и умных-то сгибло — без счета, а дураков — еще больше! Вот и с Урванцевым… да — знаком был. В друзьях, конечно, не были — кто я, и кто он! Но знал он меня. Да он почитай всех, кто там долго проработал — всех знал. Он же — хозяин был! С него спрос был, но и он — спрашивать умел!

— А что потом-то, Трофим Игнатьич? — мне стало и впрямь интересно.

— А что — потом… В отпуск, уж перед самой войной поехал… да там — «маруха» такая встретилась, что ты! Вот… смерть мужикам! Хороша, стервь! Ох и хороша! Ага… так вот и закрутило меня. Потом — деньги кончились, а я же — на кураже! И маруха эта — под боком! Что ты! — мне сам черт — не брат! Вот на гоп-стопе меня и взяли, да с мокреньким! Как не шлепнули — не знаю, пронесло как-то! И поехал опять, в Норлаг! Только уже под присмотром, не вольняшкой! Урванцев как-то увидал, удивился… Говорит, я уж думал, ты где-то на Большой земле остепенился, а ты — опять здесь, да в клифте лагерном!

— Ну… я ж уже ученый был. Как на Северах выжить — знал. Всю войну я там и провел. Ох и тяжко в те годы было, ох тяжко! И здесь-то — не медом кормили, а уж там… — дед махнул рукой, задумался, — а потом, в конце сороковых, опять мне срок скинули. Вроде бы — работай, что еще надо? А меня один знакомец в Воркуту «блатовал» откочевать. Веришь-нет — Урванцев отговаривал, что, мол, тебе там делать — ты ж уже вроде местный, норильчанин! Но нет… уехал. И там еще сколько годов уголек рубал! Потом — вернуться затеял. Вернулся, но Урванцева там уже не было, а новые начальнички — все какие-то незнакомые, да все не так. Помыкался, да на Северный Урал подался, к золотишку потянуло, ага…

— А сюда уж я приехал, как пенсию оформил. Я ж… всю жизнь — ни кола, ни двора, ни семьи, ни детей! Одни блядешки всю жизнь. Вот и думал — к сестре поеду, дом построю, да и поживу еще сколько-то.

— А тут… неправильно я себя повел, конечно. Ну — думаю, все ж — родня, ага… Помочь чем — так у меня же денег — как у того дурня фантиков по карманам. Ну — племяшу — то, племяннице, вот — на-те! То телевизор, то холодильник, то — мотоцикл. А потом, смотрю — не… шалишь! Я ж для них не родной дядя, а так — кошель с ножками! Ну и начались у нас раздоры… Вот — тут живу все лето, да и зимой… тоже — большей частью. К сеструхе — только если в баню, да если помочь чем нужно. А с племяшами — стараюсь и не видится.

— А на Юга думаю, Юрка, податься! У меня там много знакомых, с кем тундру топтал, осело. Многие и зовут. Домишко куплю, да кости погрею напоследок. Вот продам Вам дом, да и подамся!

— А что же, ты, Игнатьич, с местными-то блатными — не якшаешься? У тебя же и ходок немало, и статьи все — серьезные, уважаемые?

— Да на кой это мне, Юрка? Я воровского хода уже давным-давно не держусь. Отошел я от фартовых. Один на льдине! И здесь меня никто не знает.

Поблагодарив деда за чаек, вздохнул:

— Тут я прикинул, Трофим Игнатьич. Ушло у тебя на все — примерно пять тысяч, пять пятьсот — край! И сколько ты накинешь?

Дед замолчал, насупился, смотрел исподлобья:

— А за нервы? Все это достать, привезти? С людьми договорится?

— За нервы, говоришь? А «за нервы» — как считать? Ты не обижайся — я и тебя не хочу обидеть, но и самому — не прогадать? Вот смотри — пять пятьсот — дом! А если ты вот всю эту мастерскую оставишь — как есть! предлагаю тебе еще тысячу — сверху! Тут и за станки, и за нервы. Думай. Родителям я так и обскажу.

— Слышь, Юрка! А ты… ну… и вправду знаешь про людей что-то? Вот про меня если? Можешь сказать что?

Я задумался. Вот ни хрена я толком не помню. И его я, в прошлом, если и видел, то — считанные разы. Да слухов бабьих маленько, если вспомнить.

— Тут, Игнатьич, ведь как — точно ничего не определено. Только общее… так — направление, можно сказать. Как могу предположить — лет семь-десять у тебя есть. А потом… проверь легкие — силикоз, это болезнь шахтеров. Сам знаешь — Север и так здоровье отнимает, а уж угольные шахты на том Севере… Мой тебе совет — поезжай в Крым, присмотрись. Если там есть кто у тебя — еще лучше. За весь Крым — не скажу, но вот мне нравится — примерно от Феодосии до Судака, может чуть дальше — до Морского. И места красивые, и климат — благодать. Фрукты-овощи, витамины…