Чердынец

— Так! «Резинки» же у тебя — всяко нету? Ну да! Вот что — в рот я брать не люблю! Без резинки — не дам — еще и залететь не хватало! Меня мамка тогда — убьет! Остается — только сзади!

На мое блеяние — «это как сзади?», девочка осмотрела сарай и потребовала:

— Постели что-нибудь на пол!

Я навалил на пол какие-то старые вещи: пальто, куртки, еще что-то, из тех, что висели на гвоздиках по стенам.

Она посмотрела на меня со смехом в глазах:

— Ты что — в первый раз, что ли?

Я молча кивнул. Она засмеялась: «вот же повезло с любовничком!».

Потом подняла платье, приспустила трусики и легла на заваленный вещами пол.

— Ну же! Иди сюда!

Помню, что я ошарашенно смотрел на ее попу и думал: «Какая она красивая, эта попа!».

Девчонка уже раздраженно махнула мне рукой: «Ну что стоишь-то?».

Я лег на нее, и она сама все сделала: «Нет! Не туда, я же сказала! Нет! Ой, ну что же такое?!» и протянув руку — направила меня куда нужно!

Сам процесс я практически и не помнил. Помнил только, что мне в итоге было так хорошо, что я был готов расцеловать ее, признаваться ей в любви и вечной верности! Только сдерживало то, что куда и как целовать ее — не знал! И как вообще целоваться — тоже не умел!

Потом девчонка деловито поднялась, натянула трусики, поправила платье и сказала:

— Ну что — выкатывай велик!

Я судорожно оделся, запинаясь о наваленные вещи, выкатил из сарайки велосипед. Она взяла его за руль, кивнула мне:

— Ты здесь будешь? Где тебе велик-то отдать? — и укатила.

Помню, что два следующих часа были для меня — пыткой. Мне было так стыдно вспоминать о том, что было в сарайке, что я не знал, куда себя деть! Ага, стыдно, и в то же время — мучительно сладко! Когда она приехала отдать велик, я не смел поднять на нее взгляд. Она некоторое время постояла, помолчала, потом хмыкнула и ушла.

В несколько следующих дней я передумал хрен знает, что и сколько! Меня так тянуло к этой девчонке, но мой стыд был еще больше! И я стал ее избегать! Несколько раз я точно видел, что она пытается мне что-то сказать, когда я с пацанами проезжал на великах мимо, или проходил — пешком. Но я опускал голову и только ускорялся. Она даже пару раз окликала меня… вроде бы. Но меня — буквально несло прочь от нее. И она — отстала! Потом, проходя мимо меня с девчонками, она даже не смотрела в мою сторону. И мне — стало легче!

Уже потом, через годы, я понял и решил — вел я себя тогда, как полный идиот!!! Но ничего сделать с собой тогда не мог! И сейчас у меня в памяти был только стройный силуэт в коротком ситцевом платье. И — ее попа, такая красивая, что она помнилась мне всю мою жизнь!

Интересно! А сейчас она приехала в Кировск? Я помню, к кому она приезжала, но вот как ее саму зовут — забыл. Вот бы найти ее! И вроде бы сделать это не сложно, если конечно она — приехала…

Но! Вот эта любовь, нужно отдавать себе отчет — может все перечеркнуть в моих отношениях с Катей и Светой! А этого я не хотел! Да и времени у меня мало! Мало! Столько планов! Может тогда — пусть будет как в прошлый раз? Через год встретимся?

Мои деды, узнав, что я ходил смотреть дом, сначала удивились, но промолчали. Кто же такое поручает мальцу?! Они, деды, в целом не изменили своего отношения ко мне — ну да, странноватый стал пацанёнок, чего-то выдумывает постоянно, но — «работяшший жа! не неслух какой!». И как к неведомому чердынцу, ко мне, в отличие от бабок, не относились.

Увидев, что я сижу и считаю, «чиркаит чё-та!», повечеру, когда я подустал и вышел посидеть с ними на крыльце, спросили:

— Ты у Трофима был, ли чё ли? И чё там?

Рассказал: что и дом — понравился. Правда — там от дома: только фундамент, стены, да крыша. То есть работы там — начать да кончить!

Деды отмахнулись: «работы той — всю жисть так вот, всигда многа! глаза бояться — руки делают!».

Я сказал, что рассчитываю на них в плане потолков, полов, окон. Ну и баня — конечно же! Да там и сарай нужен, и дровянник, даже туалет — новый нужен!

Деды покивали: «сделаим!».

Потом я решился и спросил, в большей части обращаясь к деду Геннадию:

— Вот — не знаю, как маму уговорить… Думаю — может батя поможет в этом. Не хочу, чтобы мы покупали мебель в магазине! Что там покупать-то? Шифоньеры из опилок, тяжеленые и некрасивые? Столы и стулья, которые развалятся через пять-семь лет? Вот и хочу у вас, дедушки, спросить — возьметесь ли за мебель, всю — от кухни до спален? Чтобы сделать и крепко, и красиво?

— Ишь ты! А чё в магазини та — не устраиват? То — правда… не пойму я — как так-то? Сначала доски в опилки сострагают, а патом опилки эти клеют и уже из них, плит этих — мебель делают! Как-та ни понятна мне! — дед Гена крутит головой, усмехается.

— Только вот… лес нужен будет сухой, много пилмата пойдет на это. И еще — часть мебели, в ту же кухню — из березы можно сделать?