Чему быть, того не миновать

Витторио снова отхлебнул чая и бесцветные губы старика растянулись в счастливой улыбке. Языки пламени отражаясь в практически бесцветных, под стать губам, глазах и придавали старику коварный вид.

— Спасибо за похвалу, кай Леон. Когда-то я работал не покладая рук, чтобы по праву зваться магом, увы, рожденный ползать — летать не может. Меня выгнали из Магистратуры Астэра. Не нашел я себе места и в Линденбургском Белом Клыке, а после него другие места и пробовать не стал, смирился. Потому, что никакой я не маг, — моих способностей хватает лишь на простые фокусы: иллюзии, перемещение вещей в пространстве и прочая ерунда. Это удел фокусников, не имеющих права величать себя магами. Пиком покорившейся вершины в мире магии для меня стал Гаргуль. Вы юноша, верно знаете, что горгулий создают на самом базовом этапе обучения, а посему можете трезво оценить скудность моих умений.

— Так тот призрак, что нас преследовал, вовсе никакой и не призрак, а всего лишь магическая иллюзия, а ожившие доспехи рыцаря также были ведомы магией? — вдруг понял Готфрид и Витторио подтвердил его догадку кивком головы.

— Слава высшим Богам: слава Лар Ваготу и Эйнилее! — воскликнул с облегчением Зотик и поцеловал оберег на груди. — Я думал он нас до смерти убьет.

Беатриче проплыла к краю столика и села там, с любопытством вертя головой, осматривая то шэбу, то Витторио.

— Какая прелесть! Это ваш эйдос кай Готфрид? — от глаз внимательного старца не укрылось то, что девчушка вилась до этого исключительно вокруг черноволосого рыцаря.

— Да, мой, увязался за мной намедни, пока не знаю, что с ним делать.

— Когда-то у меня тоже был свой, — покачав головой поделился Витторио.

— Был? Что же с ним стало? — удивился рыцарь, ведь эйдосы были нематериальны и в голове не укладывалось, что с ними может что-то случиться.

— Хотел бы я это забыть, но нет, помню, — с сожалением заметил старик и вздохнул. — Отдал его как плату Магистратуре Астэра за обучение. Мне сразу говорили, что мага из меня не выйдет, слишком слаб дар, но я был молод и горяч, мне казалось, что мне море по колено. Уверенности в себе у меня тогда было больше чем астэров в сокровищнице короля.

Из сказанного было ясно, что Магистратура забрала эйдоса. Пускай эти существа и не материальны, но маги умеют обращаться с неосязаемым и невидимым. Этот поступок Витторио показался Готфриду жестоким и глупым, впрочем, кто из людей не совершал за свою жизнь глупостей? Желая поскорее сменить неприятную тему, Готфрид взял инициативу в свои руки и отпустил дерзкий комментарий:

— А у вас как я погляжу, ночь — работе не помеха. Впрочем, как иначе собирать звездную пыль, ведь звезды показываются лишь ночью.

— Да ты остряк как нарвал прямо. Сегодня на небе черно как в Зарановой впадине Бесконечного океана. — вклинилась шэба, не преминув упомянуть родную стихию.

— Вы выдающиеся рыцари: смелости вам не занимать, равно как и знаний с наблюдательностью, — похвалил рыцарей Витторио.

— А вы создаете наркотик, дурманящий мозги.

— Верно, а вы знаете, как он притупляет боль? Знаете, что его дают агонизирующим, после чего они отправляются к звездам с улыбкой на устах?

— Избавьте меня от этой неуместной романтизации, мастер Витторио. Вы же прекрасно понимаете, что даже если бы среди компонентов звездной пыли была радуга и материнская любовь, вреда бы было от нее больше чем пользы. — укоризненно заметил Готфрид и почувствовал себя неловко от того, что поучает человека, в столь почтенном возрасте.

— Зачем вы это делаете? — подключился Леон.

— Увы, мне нужны деньги, очень много денег.

— Прошу простить мое настойчивое любопытство, но на что вам деньги? — заинтересовался Леон.

— На ингредиенты, оборудование и исследования, — вы же были в столовой, видели все сами. Я ученый. Мага из меня не вышло, но вот исследования мне даются.

— То, что вы делаете, — ужасно, но черт возьми, я восхищаюсь вами! В мире где средняя продолжительность жизни людей спотыкается о порог в тридцать-пять, сорок лет и где до глубокой старости доживает, наверное, один из тысячи, при этом нужно ли говорить в каком состоянии эти несчастные? Вы не только сохраняете ясность ума, но еще и проводите исследования. — высказался Готфрид.

— Благодарю, — Витторио склонил голову в знак благодарности и вытянул пустую чашечку.

Тут как тут оказался Гаргуль и поспешил долить в нее чай.

— Позвольте нескромный вопрос, — что же вы исследуете?

— Создаю философский камень. Не смею надеяться, что вы сведущи в данном вопросе, но все же вежливость требует от меня дать ответ на поставленный вопрос. Это самое малое, что я могу сделать для вас за доставленные хлопоты.