У конюха, ставшего свидетелем сего акта, сердце в пятки ушло. Уж он на своем веку повидал как свирепо единороги терзали рогом не альвов, смевших подойти к ним. Несмотря на то, что в общем-то никакого особо труда наездники, ставшие «серебряными всадниками» для этого не прилагали, конюх все равно испытал благоговейный трепет уважения к Леону, отсалютовавшему при выезде. Рыцарь в бело-синем пончо, верхом на единороге покинул столицу лесного княжества. Леон не шутил, когда говорил о том, что будет лететь как ветер. Единороги обладали феноменальной выносливость и скоростью. Эти прекрасные и одновременно свирепые животные были способны скакать со скоростью сопоставимой с верховыми породами лошадей, выводимыми для скачек. Хороший скакун, выведенный специально для скачек способен преодолевать семнадцать метров за секунду, однако держит он такой темп не более двух-трех километров. Единорог мог поддерживать такой темп до тридцати километров и лишь затем сбавлять скорость, впоследствии требуя отдыха. Как будто отыгрываясь за пару дней простоя в конюшне, без права на свободу, Альба летела вперед как птица. Ветер гудел в ушах, а пончо и волосы рыцаря трепыхались так, как если бы он стоял на палубе корабля во время шторма.
Когда Леон примчался к розовому дереву посреди зеленой лесной чащи, веревочная лестница, ведущая в дом на дереве, была наверху. Леон знал, что это не обязательно означает то, что Элара еще не спускалась. Покидая дом, сестры чередовались, чтобы каждый раз кто-то из них там оставался, однако это правило не всегда получалось блюсти. Иногда им обеим приходилось уйти и тогда альвийки спускались из дома не столь изящным способом, то есть просто по дереву, оставляя лестницу наверху. С щемящей болью в сердце Леон посмотрел на флоксы Элиссы, рассаженные вокруг — ее любимые цветы. Леон спешился и окликнул Элару. Луны, ее единорога нигде не было видно, а из дома на окрик никто не выходил. Мотаться туда-обратно было неразумно, путь до Линденбурга был не близкий. Выбора не было, оставалось ждать. Альба отправилась прогуливаться по знакомым ей окрестностям, наслаждаясь свободой, а Леон последовал ее примеру и вышел из леса в сторону моря. Пальцы ветра тут же взялись перебирать его волосы. День выдался пасмурный, соответствуя внутреннему состоянию рыцаря. Огромный луг синих колокольчиков, отделял пляж от деревьев на окраине леса, где и располагался дом сестер. Синее море цветов колыхал порывистый ветер и их движение было сродни движению морских волн.
«Опять что ли гроза будет?» — подумалось Леону, хотя сейчас это его и не волновало толком.
Тут рыцарь прищурился и заметил фигуру на берегу. Чью, отсюда было не разобрать и Леон решил отправиться к пляжу. В воздухе на потоках ветра зависали чайки: пытаясь лететь против сильного ветра они замирали на одном месте, точно застывшие во времени. Не зная особой тропы, Леону пришлось идти прямо сквозь океан цветов. Высокие заросли колокольчиков доходили ему по пояс, рыцарь шел в этой синеве как в воде. Вскоре он сумел различить очертания силуэта на берегу: длинноволосая девушка, блондинка.
«Точно Элара» — решил Леон и уверенней отправился к пляжу.
Преодолев цветочное поле, Леон выбрался на пляж. Его затрясло от волнения, ведь впереди, в каких-то двадцати метрах от него стояла девушка точь-в-точь похожая на Элиссу. Элара забралась на один из крупных камней, в пяти метрах от берега и неподвижно стояла, держа в руках удочку. Серые леггины были закатаны до колен, и девушка стояла на камне босиком, одетая в куртку из сыромятной кожи, выкрашенной в зеленый. Лишь ее коса прыгала и извивалась на ветру, явно не находя ничего интересного в том времяпровождении, что выбрала для себя ее хозяйка. В деревянном ведре позади девушки вздрагивал ее улов. Леон остановился прямо перед тем местом, куда доставал край волн, прежде чем вернуться обратно, в океан. Вода едва касалась его носков.
— Элара!
Девушка заметно вздрогнула и слегка обернулась.
— Приветствую. Не вижу удочки, ты купаться пришел?
— Я принес дурные вести.
Альвийка повернулась и враз стала хмурой.
— Ты рассказал…
— Лучше бы я рассказал и сейчас принес эти вести, чем те, что скажу. Вчера утром, во время прогулки, Элисса потеряла сознание и с тех пор приходила в себя лишь раз, ненадолго.
— Что!?
Альвийка бросила удочку на камень и рванула к берегу, задев ведро с уловом. То опрокинулось в воду, и вся рыба оказалась на воле, однако Элара даже не обернулась.
— Что ты сделал с моей сестрой?! Что с ней? — вспылила девушка, крича на него.
— Я люблю ее больше жизни, что я с ней по-твоему мог сделать?
Элара мгновенно остыла и опустила взгляд, о чем-то думая, явно сожалея о своей горячности. Леон с трудом смотрел ей в лицо, лицо Элиссы.
— Мы гуляли у озера, Элара пела и… — изнуренный горем, Леон плюхнулся прямо на неприветливые камни, из которых собственно и состоял весь пляж.
— Ты как, что с тобой? — забеспокоилась Элара и присела к рыцарю.
— Я так боюсь ее потерять, Элара, мне страшно. Что с ней? С ней бывало такое когда-нибудь?
— Никогда.