Чемодан пана Воробкевича. Мост. Фальшивый талисман

В буржуазной Польше у Лизогуба была небольшая гостиница с рестораном, тоже небольшим, но там всегда вертелись девицы, охотно посещавшие клиентов в номерах. Гостиница и ресторан давали приличный доход, с девиц Лизогуб тоже брал свой процент — жить можно было, и Ярема Андриевич всегда умилялся, когда вспоминал те дни. Глупец, последний глупец — он еще фрондировал против правительства, записался в ОУН. Смотри–ка, своего, национального, захотелось! Теперь этого национального сколько угодно, бери, жри его — под ногами валяется, но — увы! — нет уютной гостиницы, ресторана с джазом, и девицы поразбежались… Вот и приходится по вечерам гнать вонючий самогон. Еще слава богу — домик на безлюдье и забор высокий, да и участковый уполномоченный — свой человек. Прекрасный мужик: любит и лишнюю сотню положить в карман, и от литра самогона не отказывается. Зато не беспокоит Ярему по мелочам, а когда нужно — и предупредит: так, мол, и так, сегодня проверка документов; или: пришла жалоба — гонит самогон. Завтра придем проверять. А проверка такая: если участковый один, то возьмет с собой бутыль; если еще с кем–нибудь, то облазит все уголки, накричит на Лизогуба, напугает… Золотой человек, знает ведь, что аппарат в подполье, в сарае. Но попробуй найди этот ход!..

Потому–то и решил Ярема Андриевич рискнуть. Когда стемнело, открыл ворота в сад. Тихонько, не включая фар, загнали в сарай машину. Запасные номера Заставный (умный паренек, он сразу же понравился Лизогубу) прихватил с собой, а судя по всему, автомобиль понадобится…

Сливинский, как только познакомились, принялся расспрашивать Ярему Андриевича, но тот отложил деловой разговор до вечера.

— За столом, — подмигнул он, — разговаривать легче.

— Свой человек, черт бы его побрал, — обрадовался Семен Хмелевец, — все понимает!

Когда выпили по первой, пан Модест начал издалека:

— Дело у нас деликатное, и мы надеемся, пан, на вашу помощь.

Лизогуб, подхватив на вилку кусочек селедки, согласно кивнул головой.

— Насколько нам известно, у вас останавливался пан Северин Воробкевич…

Лизогуб пожевал селедку и снова кивнул.

— Был у него большой желтый чемодан из крокодиловой кожи? — оживился Сливинский.

Лизогуб опять кивнул.

— Так где же он? — почти закричал пан Модест.

— А кто ж его знает… — равнодушно сказал Ярема Андриевич и нацелился на толстый кусок сала. — А для чего он вам нужен?

Сливинский сердито покосился на Дмитра Заставного: парень вроде и свой, но… В конце концов все равно узнает. Решительно сказал:

— В этом чемодане были документы, которые не должны попасть в руки большевиков. Довольно важные бумаги…

Лизогуб не донес сало до рта.

— Так вот оно что! — щелкнул он пальцами. — Начинаю понимать, почему Воробкевич так трясся над этим чемоданом.

«Еще бы, — подумал пан Модест, — носил с собой двести тысяч долларов».

— Надо разыскать чемодан, — вмешался Хмелевец, — и как можно скорее. Там, — неопределенно качнул головой, — ждут его, а мне не очень приятно дышать одним воздухом с коммунистами.

«А мне?» — хотел обидеться Лизогуб, но на всякий случай сдержался. Кто их знает, что за птицы. Ответил кратко:

— Все, что от меня зависит, господа… — и приложил руку к сердцу. — Но что я могу?

— Вспомните все адреса, где скрывался Воробкевич, — попросил Сливинский.

— Это дело несложное… Он жил у меня, пока один человек не предупредил, что должны проверять документы. В тот же день Воробкевич переехал к Кутковцу́. Это его знакомый, был лесничим, а сейчас работает в областном управлении сельского хозяйства. Через три дня перебрался к Валявским. Вдова с дочкой, супруга его бывшего товарища, умершего во время войны. Две ночи спал у профессора университета Янышевского, а потом уже перешел на явочную квартиру, где его и выследили.

— Чудесно! — довольно сказал Сливинский. — Думаю, чемодан лежит в одной из этих квартир.

— Завтра наведаемся и выясним! — решительно заявил Хмелевец. — Чемодан от нас не убежит.

— Ох, это не так просто, — заметил Лизогуб. — Люди сейчас не те, свиньи, а не люди… Может, они и не догадываются, кто такой Воробкевич и что это за чемодан. Пан Северин, очевидно, предупредил, что вернется за ним. И вот появляетесь вы… Мол, по поручению пана Воробкевича: не у вас ли, случайно, чемодан? Ко мне бы пришли, например, так я с вами и разговаривать бы не стал — идите ко всем чертям, никакого Воробкевича не знаю и знать не хочу!

— А мы, — вспыхнул Хмелевец, — черт бы его побрал, за горло! Чемодан или, — он сделал выразительный жест, — к праотцам.

— В городе, — сухо ответил Лизогуб, — пока что, к сожалению, твердая власть, и авантюрные фокусы не пройдут. Стоит поднять шум, и через несколько минут вас задержат.