Чемодан

— Ванюш, прости меня, а? Ну, дура я. А это, знаешь ли, не лечится. Просто все так быстро закрутилось, что у меня в голове помутилось. Все спуталось. И я не могла с точностью ответить на вопрос — люблю ли я, или просто хватаюсь за любой шанс. Не в том плане, что на твоем месте мог оказаться кто угодно… Нет, это не так! Просто… Знаешь, какое давление оказывает общество на одинокую женщину под сорок? Это ведь ужас… Мы постоянно что-то должны. Выйти замуж, родить, сделать карьеру… Оправдывать чьи-то ожидания… И в это давление вовлечено столько людей!

Разрабатываются целые обучающие программы, тренинги, рассказывающие, что надо делать, чтобы стать «настоящей женщиной». И она не может быть одинокой, понимаешь? А это давит. Так ужасно давит… Ты решил, что я отвернулась от тебя из-за цвета кожи, но это не так! В первую очередь, я не смогла совладать со своими комплексами. Потому что рядом с тобой видела именно настоящую, правильную женщину. Привлекательную, сексуальную, молодую, успешную… Худую.

Ваня резко обернулся.

— Да! Худую… И не смотри так. Общество подгоняет женщин под свои искаженные представления красоты, идеальности и функциональности. И я очень комплексую, что им не соответствую. Так вот…

Я не могла разобраться в себе. Но когда ты ушел… Когда я лишилась возможности видеть тебя, держать за руку… Только тогда я поняла, как сильно успела полюбить. И мне плевать на все остальное. Плевать. Я просто хочу быть с тобой. Продлить эту сказку, как можно дольше, может быть, навсегда. Не потому, что кто-то чего-то от меня ждет. А потому, что я не могу иначе. Не могу без тебя…

Иван прикрыл глаза, ничего не ответив. Нет, Люся, конечно же, знала, что заслужить его прощение будет нелегко, но отстраненность парня все равно далась ей нелегко. А потом она сообразила, что тот просто-напросто устал. Отругала себя, что додумала невесть что, и вообще завела с ним этот непростой разговор! Нашла время для откровений. Дурында… Раздосадованно скрутила волосы в жгут, не зная, куда теперь деть руки.

Со своего места встала только тогда, когда дыхание Ивана выровнялась. Тихонько потрогала его лоб — не горячий, и так же, крадучись, пошарила в сумке. Это Ивану нужен сон. А ей некогда расслабляться! Нужно проконтролировать, чтобы его падение не сошло с рук Гриневу.

— Кирилл Афанасьевич? Добрый день… Это вас Людмила Борщева беспокоит. Припоминаете? Ну, вот и хорошо! Я к вам по делу звоню, может, бабушка говорила… Да-да, с моим женихом… Очень нужна ваша помощь.

Люся тихонько разговаривала с приятелем бабули, что-то записывала и спрашивала, не замечая, что за ней наблюдают. Пристально. Изучающе. Глаза, полные недоверия и, возможно, надежды.

Глава 20 (заключительная)

Громко стуча ножом, Люся остервенело пилила овощи. Из ее глаз текли соленые слезы, но женщина делала вид, что их не замечает. Если бы она не была такой упертой, то уже, наверное, опустила бы руки. Пошла вторая неделя после выписки, а Иван до сих пор ее не простил. И с каждым прожитым днем Люся все меньше верила, что это вообще когда-нибудь случится.

— Люсь… Ты не видела здесь моих очков? — поинтересовался за спиной дед Андрей.

Люся обернулась, вытерла плечом потекший нос и покачала головой.

— Нет. Вы их здесь не оставляли.

После выписки из больницы Люся предложила Ивану переехать к ней, но тот наотрез отказался. И теперь каждый день, после работы в спорткомплексе, Люся ехала не домой, а совсем в другую сторону — сюда, к Черным.

— Эй, ты что, реветь удумала? Так ты это брось… Одумается Ванька… Ты, вроде, баба неплохая, и…

— Кто ревет? Я? Да вы что? Это лук просто злой! Вы же в оливье лук добавляете?

— Ага… Лук. Люсь, да ты, правда, не расстраивайся. Новый год ведь… Ивана ты крепко обидела, но он парень отходчивый, и, если ты еще чуток поднажмешь — простит тебя, никуда не денется.

— Угу… — шмыгнула носом, — простит… Когда-нибудь…

— Что, действительно, так сильно любишь?

— А разве можно любить вполсилы? — пожала плечами женщина.

Дед Андрей отчего-то смутился, пробормотал что-то по поводу пропажи очков и, шаркая ногами, ретировался. Смешной он был. Старомодный, ворчливый и нудный. Но справедливый и неравнодушный. А главное — Люсю из своей квартиры не гнал. Хотя поначалу ее присутствие ему и не нравилось. И вообще, злой он на нее был. Видимо, и правда, переживал за внука.

Люся дорезала овощи на оливье, всыпала банку горошка, вымыла посуду и, вытерев руки, прошла в комнату Ивана. Он лежал, отвернувшись к окну, и никак не отреагировал на ее появление. Сердце пропустило очередной укол.

— Вань, ты есть будешь?

— Нет.

— Может быть, хочешь погулять? Вроде бы сегодня не слишком холодно, а город так красиво украсили…

— Нет, Люся, спасибо. Боюсь, на костылях я не уйду далеко по такому гололеду.

— Мы могли бы прокатиться на машине, — прошептала Люся.

Иван покосился на нее, и только тут Люся заметила, что возле него опять лежал ноутбук.

— Не хочу, Люсь, извини.

— Ты опять работу искал? — перевела тему женщина.

— Искал. Только напрасно это все.

Он снова отвернулся к окну, а Люся прикусила губу.