Чемодан

— Жена! — ни капли не стесняясь, соврала Люся. — Так что с ним? Где мне его искать?!

— Тише-тише… Вы присядьте. Ничего непоправимого не случилось. Перелом открытый у вашего мужа. Операция уже заканчивается… Ну, и так, по мелочи. Руку сломал, да ушибы. Руку, кстати, без осложнений… Так что, не переживайте. Жив, и скоро будет здоров ваш муженек…

Люся уткнулась лицом в подрагивающие ладони. Чувства переполняли, и ей не то, что плакать хотелось… Выть! Но нельзя было… Рано еще. Возможно, потом… Когда удостоверится, что с Ванечкой все хорошо. И когда расквитается со всеми его обидчиками!

— Как травму оформили? — спросила она, шмыгнув носом.

Сердечности в тоне медсестры резко поубавилось. Ну и пусть думает, что Люся из меркантильных интересов спрашивает! Ей все равно. Главное, чтобы все оформили по закону. А то знает она, как производственную травму обычно замять пытаются. А тут еще криминал…

— Как производственную. Парня в робе привезли. А у нас заведующий бескомпромиссный.

Боже, храни бескомпромиссных заведующих!

— Хорошо. Где я могу подождать результатов операции?

— Вообще-то не положено, он в реанимацию будет переведен, а там строгие правила.

— В реанимацию? — паника вновь прокатилась по Люсиному телу.

— Да вы не переживайте. Это порядок такой. После операции всех в реанимацию поначалу помещают… Это мера перестраховки, не более.

Дыхание возобновилось, и кровь вновь заструилась по венам. Перестраховка… Иван вне опасности…

Спасибо, спасибо, спасибо.

— А можно я хотя бы возле реанимации посижу? Я не могу без него, понимаете? Ничего не могу… Не живу почти, — вдруг прорвало Люсю. Ей нужно было хоть кому-то рассказать о собственных чувствах.

Если ему не могла… Как будто бы, если о них узнают, это хоть что-то решит.

— Ох, да не плачьте вы, милочка, — смягчилась медсестра, — увидите своего ненаглядного. Вот, надевайте халатик, бахилы…

— Спасибо… Спасибо большое вам!

Глава 18

В голове гудело, и ужасно хотелось пить. Так сильно хотелось, что даже иступленную боль по всему телу не сразу почувствовал. Облизал пересохшие, истрескавшиеся губы и застонал.

— Ваня… Ванечка…

Люся… Опять снится? Нет, вот же… руки ее ласковые. И запах… Он ни с чем его не перепутает.

— Как ты, хороший мой? Ванечка…

И целует… ну, точно, она.

— Хорошо…

Черт, почему его голос такой странный? Что, мать его, вообще происходит? Иван приподнялся немного, но тут же без сил упал на подушку.

— Нет-нет… Ванечка, лежи, тебе нельзя вставать…

Это еще почему? Иван попытался открыть глаза, но веки оказались неподъемно тяжелыми, и у него ничего не вышло. А потом сознание снова куда-то уплыло. Он даже испугаться не успел…

Люся сморгнула слезы. Она знала, как человек отходит от наркоза, поэтому отключка парня её не слишком напугала. Её уже вообще вряд ли что испугает так, как это случилось, когда она только узнала о случившемся с Иваном несчастье. Лишь теперь, как только врачам удалось убедить Люсю, что жизни ее любимого ничего не угрожает, она хоть немного пришла в себя. А вместе с этим пришло понимание, что без Вани из этой больницы она не уйдет. И пусть Люся пока не представляла, как докажет Ивану свою любовь, но все же не сомневалась, что ей это удастся сделать.

Дверь в палату открылась:

— Люсенька, тут тебя спрашивают… — прошептала одна из постовых сестер, с которыми Люся уже успела наладить контакт.

Оставлять Ваню Люсе совершенно не хотелось. Но она прекрасно понимала, что у ее любимого есть и другие родственники, которых может очень удивить присутствие «жены» в его палате. Поэтому с большой неохотой она отпустила безвольную руку Ивана и тенью скользнула за дверь.

— Николай Васильевич? — удивилась Люся, разглядывая в тусклом свете больничного коридора своего генерального директора.

— Люся?! А я хотел с женой Ивана переговорить, а…

— Это я.

— Ты?! Эээ… — на Люсиной памяти, генеральный никогда не терял самообладания. Не потерял он его и сейчас. Но был очень к тому близок. — Ну, тогда, наверное, даже не стоит просить, чтобы вы не давали хода делу?

— А вы, что же… Гринева прикрываете?

— Да причем здесь Гринев, Люся? Я репутацию свою спасаю. И нервы… Ну, так, что скажешь?

Замнем?

Люся покачала головой из стороны в сторону.

— Нет, Николай Васильевич. Все должно быть по совести. Мы не можем знать, чем травмы Вани обернутся в дальнейшем, мы не знаем, как будет проходить реабилитация — все-таки травма тяжелая…

— Значит, производственная травма.

— Я не знаю, как это будут квалифицировать, ведь техника безопасности соблюдалась. Возможно, вину полностью возложат на начальника участка, и Стройком не пострадает.

Люся развела руками, не зная, что еще здесь можно сказать. Николай Васильевич нахмурился.

— Люсь, ну, вам же еще работать в этой фирме…

— Не надо, Николай Васильевич. Не портьте впечатление… Я тут увольняться надумала, и не хотела бы перечеркивать свое хорошее впечатление о вас. Мне вы всегда казались порядочным человеком, каких сейчас мало…

— А теперь, выходит, ты меня подлецом считаешь? Думаешь, сладко мне сейчас будет с этими всеми комиссиями и проверками?!