Человек внутри

– Наконец-то проснулся. Ты знаешь, что нельзя спать у воды? – спросила она неравнодушно.

Лёша не решился ответить. Он смахнул песок, раскрыл кожаную сумку, валявшуюся здесь же, и расстроился, когда увидел, что случилось с бумагой. Она вся вымокла, и на ней нельзя было писать. Дневника он и вовсе не нашёл.

Девочка ещё раз спросила, повысив голос:

– Больше не спи у воды. Слышишь? Тебя заберут в другое место. Ты там и дня не продержишься!

Он кивнул неуверенно, потому что не знал, где спать можно было.

– Тебе дать руку?

– Нет.

– Какое счастье, что ты заговорил! Давай хоть представимся друг другу. Меня зовут Кристиной. А ты кто?

– Я умею говорить. Уйди, – сказал Лёша и пошевелил онемевшими пальцами на ногах.

Он вспомнил, как держал Аврору, как её с ним разлучило море, и горько заплакал. Не погибла ли она? Выжила, должно быть, и сейчас бредёт одиноко вдоль одного из фруктовых садиков и воет тоскливо, как волк.

– С тобой точно произошло что-то необыкновенное… Расскажи хоть немножко, иначе я умру от любопытства.

– Не необыкновенное.

– А что же? Как ты попал к нам?

– Был в море. Теперь на другом берегу с тобой.

– Никогда не ходила в море. У нас многие катаются на катерах, но у моей семьи его нет.

Близко продолжали перешёптываться люди, и Лёша назвал тихо своё имя. Его глаза застилала мутная пелена.

Он рассказал, что шёл вперёд из-за одного надоедливого и доброго голоса, и Кристина полностью поверила ему.

– Почему ты остановился на пляже и не идёшь?

– Кто мне подскажет, где нужная улица? Я не хочу ни с кем говорить, кроме тебя… Ты многие улицы знаешь?

– Все. Я живу тут с рождения. Так куда хочешь попасть?

– На Гранатовую улицу, дом двадцать пять. Он далеко, ведь Никита каждый день рассматривает озеро.

Кристина подумала маленько и пожала худыми плечами.

– Не знаю Гранатовой. Есть Гранатная. Озера тоже нет, есть склон с водопадом. Что-то ты путаешь.

– Проведёшь хоть на Гранатную? – спросил с надеждой Лёша.

– Проведу. Руку?

Она помогла ему подняться, и он почувствовал, как у него кружится голова. По дороге он держал рваную сумку и много интересовался помощницей, устроившей экскурсию по городу.

– И зачем ты сидела рядом? – спросил Лёша.

– Просто.

– Просто не бывает.

– Ладно, ты прав. Я посочувствовала тебе. Не видела никогда, чтобы мальчик валялся совсем один.

Они прошли через обширную библиотеку с резными дверьми и кремовыми скульптурными колоннами.

– Я хожу сюда, когда мне надо сделать реферат в школе. Ты когда-нибудь писал их от руки?

– Да, несколько.

– Тяжёлое это дело. Но мои слова не всегда понятны учителям. Кстати, мой дядя учит молодых людей. Сегодня у него закончился отпуск, и он больше не занимается самокопанием. Я могу проводить тебя как-нибудь к дяде.

– Не забывай, что мы идём на Гранатную улицу.

– Точно! – вспомнила Кристина.

Лёша любил открытых и участливых людей. Во время разговора, казалось бы, ничего не значащего, он мог не мучиться угрызениями совести по Авроре и спокойно наблюдать за взъерошенной макушкой девочки в лиловом платье с тёмно-синими бантиками.

Экскурсия прошла быстро. Кристина остановилась возле футбольного поля, огороженного металлической сеткой, и указала на ряд домиков из красного кирпича.

– Это она. Одна из маленьких улиц.

– Мне искать надо?

– Нечего искать! Возьми и постучи к людям. Не прогонят и ответят, где двадцать пятый находится.

– Я постучу, – сказал Лёша, но никуда не пошёл. – Давай со мной.

– Ты что же, боишься?

Кристина взяла Лёшу под локоть, и они вместе поднялись по лестнице к четвёртому дому и постучали вместе в дверь.

Дверь отворила бабушка с деревянным крестом на груди.

– Что такое? – спросила она ласково и надела очки, чтобы ближе рассмотреть детей.

– Не подскажите, где здесь стоит двадцать пятый дом? – спросил Лёша. – И где озеро?

В окне бабушки показалась голова породистой кошки. Она умывалась на подоконнике и лениво следила за мошками, кружащимися над бегонией.

– Мальчик, не сердись, но озера нет и двадцать пятого дома нет. По крайней мере, на Гранатной улице. У нас дома-то всего двадцать три.

Лёша постарался услыхать Никиту, но тот не издавал ни звука. Неужели ему действительно мерещился голос, и не было Гранатовой улицы, о которой он так сладко грезил? Лёша был обижен на Никиту, но огорчения не показал.

– Мы ошиблись, верно, мы ошиблись, – повторила Кристина. – Пойдём домой, хватит с нас незнакомых улиц. До свидания!

– Ничего же, со всеми бывает. Переходите только аккуратно дорогу и смотрите по сторонам, – предупредила бабушка и, сняв очки, закрыла за собой дверь. Кошка спрыгнула с подоконника, когда её хозяйка оказалась на кухне c пакетом сухого корма.

Лёша ушёл на футбольное поле, совсем неподходящее для активных игр. Он сел возле полосатых ворот, измазанных красно-белой облупленной краской, и, вынув конверт с облезлым письмом, глубоко задумался.

– Всё потеряно!

– Не горячись. Зачем было Никите тебе врать?

– Не знаю. Чего он хотел этим добиться? Мне надо вернуться к маме, папе и бабушке, – промолвил Лёша. – Я оставил их совсем одних. Им очень больно, что я не с ними.