Читаем Человек Системы полностью

В каком-то смысле это было правильно, особенно если сравнивать ситуацию с той, что существовала в конце сороковых — начале пятидесятых годов. Должен признаться, я этот довод тоже нередко использовал — особенно в дискуссиях с нашими отечественными блюстителями идеологической девственности и чистоты. Хотя с самого начала у меня было одно сомнение — изменением соотношения сил мы в прошлом доказывали прямо противоположное: чем слабее классовый враг и чем слабее империализм, тем ожесточеннее они сопротивляются и тем решительней мы должны с ними бороться. А значит, тем острее становятся напряженность, угроза конфронтации. Таким образом, приводилась одна причина для двух разных, даже противоположных международных ситуаций и политических курсов.

Со временем я начал испытывать и другие, более основательные сомнения в аргументации насчет изменения в соотношении сил. Во-первых, потому, что такие наши доводы укрепляли в США позиции сторонников дальнейшего наращивания американского военного потенциала. Это стало особенно очевидным уже при Рейгане, когда консерваторы со ссылками на наши же документы и заявления все действительные и мнимые политические поражения США объясняли тем, что военное соотношение сил изменилось в пользу СССР. И во-вторых, как-то не гармонировало это «силовое» объяснение причин позитивных перемен с новыми реальностями эпохи, тем более что, как правило, оно понималось упрощенно, действительно сводилось к ситуации в военной сфере.

Дальше этих доводов о соотношении сил мы тогда все же не пошли. В том числе и по вопросам, которые должны были быть совершенно очевидными. Скажем, по вопросу о невозможности победы в ядерной войне да и о том, что, в нашу эпоху войну уже нельзя считать продолжением политики другими средствами. («Красная звезда» сурово критиковала советских журналистов и ученых, оспаривавших эту формулу Клаузевица, вплоть до начала, если не середины восьмидесятых годов.) Фактически не до конца было понято и то, что период «биполярного мира» кончился и сейчас наряду с США и СССР появились другие, новые центры силы. И это, кстати, стало одной из причин излишней зацикленности нашей политики на американском направлении, известного пренебрежения другими. Наконец, излишний упор на изменившееся соотношение сил оставлял в тени важнейший вопрос о растущей роли, в том числе для безопасности, новых факторов силы — невоенных. Все это начало пониматься и признаваться много позже.

Вернусь, однако, к событиям мая 1972 года, к встрече в верхах. Хотя в изданных с тех пор в США мемуарах американская сторона выглядит куда как хорошо, на деле ситуация была совсем неоднозначной.

Я это помню очень живо по общению с приехавшими американцами, многих из которых к тому времени уже довольно хорошо знал лично. В Москву они прибыли в изрядном смятении чувств, неуверенными, я бы даже сказал, в какой-то мере охваченными опасениями и страхами. В первый день пребывания в Москве после размещения в резиденции в Кремле Р.Никсон имел встречу с Л.И.Брежневым — с глазу на глаз, то есть беседа происходила только в присутствии переводчиков. На вечер был назначен официальный обед от имени советского руководства в Грановитой палате Кремля. Собравшиеся держались обособленно: с одной стороны — американцы, с другой — советские. Ждали лидеров. Ждали долго Никсон и Брежнев явно «заговорились». Г.Киссинджер подошел и вполголоса озабоченно спросил: «Ну что, получится что-нибудь, какие у вас намерения?» Я ему сказал, что в той мере, в какой дело зависит от нас, все должно получиться.

На следующий день я узнал от журналистов о причинах этих беспокойств. Оказывается, среди американцев распространился слух, что Советский Союз согласился на встречу лишь для того, чтобы уязвить Никсона — здесь, в Москве, устроить ему унизительную проработку за Вьетнам и отправить восвояси несолоно хлебавши. На деле уже первый разговор удался, хотя вопрос о Вьетнаме советская сторона, естественно, подняла. А встреча в целом выросла в настоящий прорыв в советско-американских отношениях, ознаменовав собой начало периода разрядки, с которым все мы — и, я думаю, не без оснований — связывали большие надежды.

Я по естественным причинам — как американист, как директор Института США и Канады АН СССР — уделил здесь основное внимание советско-американским отношениям. Но не менее важные перемены произошли в конце шестидесятых — начале семидесятых годов на европейском направлении нашей политики. Я говорил уже в связи с этим о договорах с ФРГ и соглашении по Западному Берлину. Но улучшились наши отношения практически с каждой западноевропейской страной. Мне представляются также очень важными развитие контактов с социал-демократическим партиями, радикальные изменения наших отношений с международным социал-демократическим движением, а также с Социнтерном. Весьма успешно шел и так называемый европейский процесс — переговоры о безопасности и сотрудничестве в Европе, завершившиеся в 1975 году подписанием известного договора в Хельсинки.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии