Человек по кличке Мышь

Тем не менее через какое-то время ему принесли круассаны, бутылку кофе с молоком и несколько кусочков сахара, завернутых в бумагу. Окно было задраено наглухо, и чем выше поднималось солнце, тем невыносимее становилась духота в камере. В конце концов Мышь сбросил с себя пиджак и, сняв башмаки, улегся на кровать. Но тут же вскочил на ноги и стал нервно расхаживать по камере, изредка прижимаясь ухом к двери и пытаясь угадать, что происходит снаружи. Время близилось к полудню, а старший инспектор так и не объявился. На сей раз никто не стал интересоваться его гастрономическими пристрастиями. В обед дежурный доставил в камеру увесистый пакет со съестным, которого оказалось гораздо больше, чем дали на ужин, плюс две бутылки красного вина.

И снова Мышь умял все до последней крошки, пребывая в состоянии крайнего возбуждения. Он также осушил до дна обе бутылки и завалился спать. Кажется, он продрых несколько часов, но когда прохватился, то солнце было еще высоко. Чувствовал он себя неважно. Во-первых, уже сутки он не справлял нужды, а все съеденное и выпитое давало о себе знать. Старик обвел глазами камеру и не нашел места, полагающегося для подобных отправлений. Уж не специально ли его кормили как на убой? — тут же закралось у него новое подозрение. Станут теперь наблюдать за тем, как он мучается. Наверняка же в стене есть глазок, через который они следят за каждым его шагом. Уж в чем-в чем, а в этом он готов был поклясться.

Мышь снова бросился к двери и стал отчаянно барабанить. Пусть практикуют свои шуточки на уголовниках и убийцах, а он — не из таких. В конце концов, всем известно, что он — добропорядочный гражданин, живущий в ладу с законом. И с полицией у него отменные отношения.

А все этот мерзкий Люка! Чем дальше, тем больше в душе старика зрела ненависть к старшему инспектору. Недаром ему с самого начала не понравилась его физиономия. Мерзопакостная, хитрая рожа! От такого не услышишь доброго слова, такой не улыбнется тебе просто так. Противный, бессердечный тип! Вот Логно — совсем другое дело. Тот только брови насупит и молчит себе. А в глубине души он — добряк. Вот и поплатился за свою доброту! Какие-то подонки избили бедолагу, и очень даже может быть, что Зануда умрет. А этот хитрец станет говорить, что это он до всего докопался, и конечно же, присвоит все лавры себе.

Между тем Логно умен, чертовски умен, только мало кто об этом догадывается. Разве что вот он, Мышь! Недаром только они двое и знают всю правду. Впрочем, он пока — единственный, кто видел труп. А следовательно, что мешает ему явиться к господам из Базельской группы и сказать им примерно следующее:

— Купите мне крохотный домик, назначьте мне скромную пенсию, и я расскажу вам всё! А если вас больше устраивает мое молчание, то я буду нем как рыба.

Да, именно так он и поступит. И пусть не надеется этот вредный Люка, что сможет развязать ему язык. Он будет молчать, несмотря на все его подачки, горы съестного и бочки с выпивкой.

Больше года ему все равно не дадут. А за что, скажите на милость! Через год он выйдет на свободу и спокойненько заберет свои денежки в бюро находок. Они обязаны вернуть ему все, до последнего су.

Размышления старика были прерваны появлением дежурного. Полицейский широко распахнул дверь и скомандовал:

— С вещами на выход!

— Старший инспектор уже на месте?

— Понятия не имею!

— Ну, подождите у меня! — вконец разозлился Мышь и стал торопливо одеваться. — Сейчас я ему такое устрою! Надолго запомнит!

Пока его вели по лестнице, Мышь продолжал изрыгать угрозы в адрес старшего инспектора и осыпать проклятиями всех подряд. Наконец его ввели в огромную светлую комнату, похожую на приемную. Четверо мужчин стояли в углу и о чем-то негромко разговаривали между собой. Старик моментально превратился в слух, пытаясь разобрать хотя бы слово из того, о чем они болтают. С некоторых пор у него появилась фобия: ему стало казаться, что все говорят только о нем. Но вот открылась дверь, из нее высунулся молодой человек.

— Проходите! — сказал он ему.

Мышь вошел в кабинет и увидел старшего инспектора Люка. Тот сидел за письменным столом в дальнем углу комнаты и сосредоточенно перебирал какие-то бумаги.

— Присаживайтесь! — вежливо проговорил он, когда молодой человек оставил их вдвоем. — Надеюсь, жалоб на обращение нет? Еды хватало?

А он не такой уж и противный, этот реальный Люка, в сравнении со всеми теми гадостями, которыми мысленно Мышь наделил воображаемого врага. Читает что-то там в очках, изредка бросая на него почти отеческие взгляды.

— Никогда бы не подумал! — вдруг удивленно воскликнул Люка. — Оказывается, вы в свое время были вполне добропорядочным гражданином. Даже занимали должность капельмейстера в родной деревне, потом стали органистом, работали учителем музыки, преподавали гармонию в Страсбурге. И что же вас подвигло стать на путь бродяжничества? Вино?

— Женщины.

— У вас была любовная интрижка?