Человек-невидимка (The Invisible Man)

I shut the door, locked it, and went to the looking-glass.	Я закрыл дверь, запер ее на ключ и подошел к зеркалу.
Then I understood his terror... .	Тогда я понял его ужас.
My face was white-like white stone.	Лицо у меня было белое, как мрамор.
"But it was all horrible. I had not expected the suffering.	Но я не ожидал, что мне придется так сильно страдать. Это было ужасно.
A night of racking anguish, sickness and fainting.	Вся ночь прошла в страшных мучениях, тошноте и обмороках.
I set my teeth, though my skin was presently afire, all my body afire; but I lay there like grim death.	Я стискивал зубы, все тело горело, как в огне, но я лежал неподвижно, точно мертвый.
I understood now how it was the cat had howled until I chloroformed it.	Тогда-то я понял, почему кошка так мяукала, пока я не захлороформировал ее.
Lucky it was I lived alone and untended in my room.	К счастью, я жил один, без прислуги.
There were times when I sobbed and groaned and talked.	Были минуты, когда я плакал, стонал, разговаривал сам с собой.
But I stuck to it... . I became insensible and woke languid in the darkness.	Но я выдержал все... Я потерял сознание и очнулся только среди ночи, совсем ослабевший.
"The pain had passed.	Боли я уже не чувствовал.
I thought I was killing myself and I did not care.	Я решил, что умираю, но отнесся к этому совершенно равнодушно.
I shall never forget that dawn, and the strange horror of seeing that my hands had become as clouded glass, and watching them grow clearer and thinner as the day went by, until at last I could see the sickly disorder of my room through them, though I closed my transparent eyelids.	Никогда не забуду этого рассвета, не забуду жути, охватившей меня при виде моих рук, словно сделанных из дымчатого стекла и постепенно, по мере наступления дня, становившихся все прозрачнее и тоньше, так что я мог видеть сквозь них все предметы, в беспорядке разбросанные по комнате, хотя и закрывал свои прозрачные веки.
My limbs became glassy, the bones and arteries faded, vanished, and the little white nerves went last.	Тело мое сделалось как бы стеклянным, кости и артерии постепенно бледнели, исчезали: последними исчезли тонкие нити нервов.
I gritted my teeth and stayed there to the end. At last only the dead tips of the fingernails remained, pallid and white, and the brown stain of some acid upon my fingers.	Я скрипел зубами, но выдержал до конца... И вот остались только мертвенно-белые кончики ногтей и бурое пятно какой-то кислоты на пальце.
"I struggled up.	С большим трудом поднялся я с постели.
At first I was as incapable as a swathed infant-stepping with limbs I could not see.	Сначала я чувствовал себя беспомощным, как грудной младенец, ступая ногами, которых не видел.
I was weak and very hungry.	Я был очень слаб и голоден.
I went and stared at nothing in my shaving-glass, at nothing save where an attenuated pigment still remained behind the retina of my eyes, fainter than mist.	Подойдя к зеркалу, перед которым я обыкновенно брился, я увидел пустоту, в которой еле-еле можно было еще различить туманные следы пигмента на сетчатой оболочке глаз.
I had to hang on to the table and press my forehead against the glass.	Я схватился за край стола и прижался лбом к зеркалу.